— Вроде не помню такого, чтобы надевал, — растерялся Иван Трофимыч. — Да и не люблю я пижам этих, в трусах всю жизнь сплю, ты же знаешь.

— Знаю. А как же тогда Славкина пижама на тебе оказалась?

— А сама-то вырядилась! — хмыкнул в ответ Трофимыч. — Это на тебе что такое, хотел бы я знать?

Сорочка Натальи Федоровны и впрямь поражала обилием кружев, вышивки и крахмала. От последнего ткань стала такой жесткой, что сорочка стояла колом, и маленькая Наталья Федоровна была в ней словно внутри колокола. Сорочка тоже была родом из СССР. Только там на женщинах можно было увидеть такую «красоту».

— Уж не твоя ли погребальная сорочка? — поинтересовался супруг у женщины.

— Вроде она.

— Ты что же достала ее? Помирать собралась? И меня на тот свет с собой забрать хотела?

— Ваня, я ничего не понимаю, — растерянно заулыбалась в ответ жена. — Откуда на нас эти вещи? Я не помню, чтобы мы их надевали. Я вообще ничего не помню.

Иван Трофимыч тоже выглядел смущенным.

— Вроде бы Анька к нам приезжала? — спросил он у жены минуту спустя.

— Да, правда. Я теперь тоже вспоминаю, приезжала она.

— Чай мы с ней пили.

— С пирожными, — откликнулась жена. — Она мне вкусные буше привезла, как раз такие, как я люблю. Не хотела я ее принимать среди ночи, да перед пирожными не устояла. Чтобы ими полакомиться, в город ехать надо. А в город мы раньше сентября месяца не попадем. Выходит, еще три месяца без вкусняшек жить. Приняла невестку. Да и то сказать, что уж поделаешь, видать, судьба у нас такая горькая. Обезумел сынок, так и нам головы не сносить.

— Будет тебе, Наташа. Может, и неплохая девка. С лица страшна, так ведь с лица воду не пить.

— Кабы только это.

— Ну, толста малость, так после родов обычно тощие толстеют, а жирные, напротив, с тела спадают. Может, поменяется еще.

— И это не беда.

— А что старше она нашего Славки, так на это вообще внимания обращать не надо. Сейчас, как в телевизор не глянешь, все наши звезды, кому на пенсии полагается быть, с молодыми супружниками рассекают.

— Да и это бы ладно.

— Главное, как Славка ваш свою корову любит, — влезла в разговор соседка тетя Галя. — То за жопу ее подержит, то за сиську. А как ее рядом нету, только ласковые слова про нее и говорит. Не мешали бы вы счастью сына. Притерпелись бы к бабе.

— Мы и не против, — сказала Наталья Федоровна. — Это она нас знать не хочет. Вроде как при Славе ласковая с нами, а он выйдет, словно лед холодная делается. Он в комнату, она и щебечет, и вокруг нас вьется. Он на кухню, она истукан истуканом. Смотрит презрительно, чуть что — огрызается. Славка войдет, она вновь личину на себя нацепит и хвостом перед нами метет. А Славке и невдомек, чего родители перед невестой с каменными лицами сидят? Вроде бы невеста перед ними чуть ли не ковриком расстилается, а они все недовольны.

— Ох, и хитра бестия! — подтвердил слова жены Иван Трофимыч.

На этом месте подруги решили, что должны вмешаться в разговор стариков. Новость о том, что старательно разыскиваемая ими Славкина невеста не далее как несколько часов назад была в гостях у его родителей, разговаривала с ними и даже села пить чай с пирожными, заставила сыщиц проявить активность.

Первым делом они расспросили стариков о подробностях этого визита. Отвечали им охотно. Понятное дело, если бы не подруги, отвечать бы Ивану Трофимычу с его Натальей Федоровной пришлось совсем в другом месте и перед другими. И уж точно разговор бы там пошел не про нелюбимую невестку.

— Приехала с пирожными, ласковая такая. Поздно уже было, мы спать давно собирались. Кровати расстелили, а тут стук в дверь. Мы удивились сильно. Кто бы это мог быть? Открываем, а там невестушка.

— Стоит, лыбится, в руках коробка с пирожными. Здравствуйте, говорит, Слава просил вас проведать да узнать, как вы тут, вот я и приехала.

В руках у Аньки был блок сигарет для Ивана Трофимыча, причем невестка купила те самые, которые он всегда курил. А для свекрови у нее были припасены пирожные, нежно любимые Натальей Федоровной буше.

От такого внимания старики совершенно растаяли. Да еще упоминание о Славе, который тревожится за них и даже прислал свою невесту, заставило их принять Аню тепло и радушно. Невестка не стала отнекиваться. Быстренько уселась за стол, наладившись пить чай. У Натальи Федоровны даже мелькнуло грешным делом опасение, а не проглотит ли прожорливая невестушка все привезенные с собой пирожные (старушка мысленно с ними даже уже попрощалась, и не такое сделаешь ради мира в семье), но Аня, к ее удивлению, к пирожным даже не притронулась.

— Мне только чаю, — прощебетала она. — Да побольше. Пить хочется, страсть. Умаялась я до вас добираться.

И когда чай был поставлен, невестка потребовала:

— И вы со мной садитесь!

И хотя старики уже и чай попили, и протезы свои зубные пополоскали, и вообще старались вести правильный образ жизни и уж точно не наедаться сладким на ночь, они невестку послушались и вместе с ней выпили по кружке чая.

— Вот после этого чая нас сон обоих и сморил.

— Уснули, а как в кроватях очутились, и не помним.

— Похоже, это Аня нас уложила. Вот потеха. И ночнушки эти тоже она нам с тобой по незнанию приспособила.

— Хотела как лучше, а получилось как всегда.

И супруги дружно рассмеялись. Аня смотрела на них и думала о том, а так ли уж невинен был этот визит? Видимо, Лидуся тоже размышляла о том же самом, потому что она наклонилась к Ане и прошептала:

— Что-то этот чаек у меня вызывает сильные подозрения.

А потом, взглянув на Славиных родителей, девушка спросила уже в полный голос:

— А что вы знаете про эту женщину?

— Про Анечку?

Супруги смущенно переглянулись. Было очень похоже на то, что сказать им нечего. Так и оказалось.

— Хорошая девушка, — произнесла Наталья Федоровна, словно сомневаясь, то ли она говорит.

— Работает… где-то, — неуверенно добавил Иван Трофимович.

Негусто, учитывая, что свадьба у молодых назначена была уже на ближайшую осень.

— Ну, а родителей вы ее знаете?

— Родители у Ани фермеры. Вроде бы богатые.

— А откуда она родом?

— Приехала… откуда-то.

— А работает где?

— Как будто бы в аптеке какой-то. Провизор она или фармацевт.

М-да… Негусто. И ответы все такие уклончивые. Где-то, вроде бы, откуда-то.

— Создается ощущение, что вы про свою невестку ничегошеньки не знаете.