Настя устало клонит голову Саше на плечо, и он с нежностью целует ее в волосы.

– Ладно. Поехали, – произносит брат.

Кажется пронесло.

Провожаем Сашу и Настю до машины. Целую Морееву в щеку, заметив как она болезненно прикрывает глаза и поджимает губы.

– Ты в порядке? – спрашиваю взволнованно.

– Не очень. Похоже, переела пиццы.

– Ох, – вздыхаю, не зная, что еще сказать или чем помочь.

Саша открывает для Насти пассажирскую дверь и помогает сесть. Она машет нам рукой на прощание сквозь поднятое окно.

– Зима, – к толикой предупреждения говорит Саня, протягивая руку.

– Мор, – таким же тоном отвечает Зимин, пожимая его ладонь.

– Пока, малявка. Позвони, как будешь дома, – братские объятия, чуть ли не выдавливают мне все кишки.

– Пока, Сань. Присмотри за Настей.

– Конечно.

Синий «Форд» покидает парковку и мы с Димой ждем, пока он совсем скроется из виду. И как только красные огоньки задних фар исчезают в темноте, на меня обрушивается ураган.

Я, думала, он будет злиться, кричать на меня или просто поиздевается, как обычно, но… То что происходит никак не хочет приниматься мной как данность. Как настоящее.

Зимин целует меня. Так, что подкашиваются ноги от слабости. Каждый поцелуй, как волна разной высоты и силы. Напор. Страсть. Злость. Желание. Нежность. Легкие касания сменяют уверенные. Держит, крепко прижимая к себе. Одна его рука на талии, вторая на затылке и поднимается выше, вытаскивает шпильки из пучка и выкидывает их прочь.

Не могу устоять. Никогда не могла. Позволяю ему бесноваться на своих губах, а после заглаживать вину еле ощутимыми касаниями. Дыхания смешиваются между собой, прихватив в напарники летний ночной ветер. Голова кружиться, а тело становится невыносимо тяжелым, горячим.

Уже не помню, что там хотела ему предъявить. Почему хотела закончить все. Расстаться. Такое ощущение, что это была не я, кто-то другой. Тот, кто снова заставил меня вспомнить о правилах и обещаниях.

Но рядом с Димой… С ним все сложнее. Когда он вот так обнимает меня, целует, шепчет, что скучал. Я становлюсь слабой, становлюсь какой-то размазней, зависящей от его слов и действий. И мне это не нравится, но… Мне просто нравится Зимин. И даже больше. Куда больше.

– Кто тебе пишет? – спрашивает Дима, превращая диван снова в двуспальную кровать.

– Друг.

Печатаю ответное сообщение Дену и только потом поднимаю голову, чтобы взглянуть на своего парня. Очень сердитого парня.

– Друг? – Зимин оставляет свое занятие и движется ко мне.

Опускаю телефон, нажимая на блокировку. Карие глаза светятся недовольством, но на любимых губах играет хитрая улыбка. Что он задумал?

– Какие-то проблемы? Или у меня не может быть друзей?

– Может. Только я должен знать о них все, а они должны знать, что у тебя есть парень.

– У-у-у… – запрыгиваю на компьютерный стол, когда Дима подходит в плотную, и с улыбкой смотрю ему в глаза. – Ты такой милый, когда ревнуешь.

– Так кто он? – опирается руками по обе стороны от моих бедер.

– Его зовут Денис. Он мой одногруппник. Хороший парень.

– И у вас с ним?.. – многозначительно дергает вверх бровями.

– И мы с ним дружим. Я же не ты.

Дима отводит взгляд. С опозданием понимаю, что сказала глупость. Собирается отойти от меня, но я кладу руки ему на плечи, удерживая на месте. Долго смотрим друг на друга не отрываясь. Не знаю, о чем думает он, но я… Я словно разваливаюсь на части.

У нас все как-то сумбурно. Не понимаю, что нужно делать и как себя вести. Мне хочется быть собой, но в отношениях приходится подстраиваться под другого человека. Это трудно. Может, мы просто не подходим друг другу?

– Так ты объяснишь, что за концерт устроила сегодня вечером? – говорит Дима, накрывая мои руки своими теплыми ладонями.

Если честно, я надеялась, что мы избежим этого разговора, но, видимо, напрасно.

– Я просто пыталась сделать так, чтобы Саша точно ни о чем не догадался.

– И все? – пытливо смотрит прямо на меня.

Теряюсь. И все? Я не знаю…

– Тебе стыдно быть со мной? Потому что он знает, какой я. Потому что ты знаешь.

– Нет! – захлебываюсь в собственных ощущениях. Вина. Жалость. Стыд. Стыд не за Диму, за себя. – Это не так.

Беру его лицо в ладони, притягивая ближе. Дима закрывает глаза, в чертах его лица видно внутреннюю борьбу, и это убивает. Это все я виновата. Он не сделал ничего такого. Почему же я не могу вести себя правильно? Расслабиться и просто отдаться другому человеку целиком? Я ведь доверяю ему. Верю. Он меня не обидит.

– Дим, я…

– Иди в душ, – Зимин резко отстраняется и возвращается к дивану.

– Но…

– Пожалуйста, – просит серьезно, усердно запихивая подушку в наволочку. – И позвони Саше, а то он будет волноваться.

В груди что-то начинает ныть. Он закрылся от меня? Я его все-таки оттолкнула? Медленно выхожу из комнаты, сжимая телефон в руке. Пишу брату сообщение, и новое тут же отдает вибрацией в ладонь. Саня не мог ответить так быстро.

Ден: «Ксюшка-плюшка, ты куда пропала? Я сейчас разревусь. *куча рыдающих смайликов*»

Ден… Его я тоже когда-то очень обидела, но он все-равно остался моим другом и до сих пор терпит меня. Почему? Не знаю. Наверное, он просто хороший человек. А вот я…

В ту новогоднюю ночь полтора года назад я так напилась, а он обещал присматривать за мной и Женей, потому что в доме было слишком много незнакомых типов. Правда, Женьку это не особо волновало, а вот меня… Не представляю, что могла натворить, если бы не верность Кузнецова своим словам.

Ден привез меня к себе, практически занес в квартиру и пытался уложить спать, попутно успокаивая и подбадривая. Я была расстроена из-за того, что не могу быть нормальной. Глядя на Женьку, которая развязно веселилась, а после пропала куда-то со старостой нашей группы Владом, да и на других девчонок, которые флиртовали и зажимались с парнями, я не могла понять, почему тоже так не могу.

Тогда я и совершила большую глупость. Решила, что рядом как раз парень, на котором можно себя испытать. Я знала, что нравлюсь Дену. Что он не откажет и не ошиблась.

Поцелуй был… Обычный. Ден сначала растерялся, но я быстро дала понять чего хочу, стянув платье и избавив его от рубашки и брюк. Ненавижу себя за это. Презираю.

Его руки на теле ощущались как наждачная бумага. В горле стоял ком из сожалений, страхов и комплексов. Я не смогла. Разрыдалась, словно младенец и повторяла всего одну фразу, вместо каких-либо объяснений. «Я не могу». Потому что чувствовала себя мерзко. Неправильно.