Сейчас открытая рана под слоем слизи показалась ему еще ужасней, чем когда он только очнулся и впервые ее увидел.

– Всяк народ мудрец и сказки не напрасно выдумывает, – возразил ему шарлатан, настроенный более оптимистично. – В легенде о сувилах и про слизь говорится, и про ручки-водючки их необычные…и про свойства их всякие…в быту полезные. Не боись, дружище, я по сказкам тя лечить буду, а не по книжонкам, дураками писанным.

– А если наврал сказитель или что напутал? – забеспокоился Семиун, в глазах которого загорелись искорки надежды.

– Чего те бояться-то, хуже все равно не будет, – привел самый весомый аргумент Шак и высоко занес над головою острый топор.

Привыкшего ко всяким ужасным зрелищам лекаря чуть не стошнило. Бродяга издевался над трупом: отрубил красотке прозрачные кисти, а затем сорвал с нее юбку и, сделав из дорогой ткани что-то вроде узелка, аккуратно завернул в него добытые трофеи.

– При лечении твоем пригодится, ряцепт такой есть, – пояснил Шак. – Надобно взять три с половиной пальца сувилы, волосы из подмышек оборотня, но обязательно в волчьем обличье умерщвленного, еще…

Шарлатан не успел поделиться премудростью приготовления народного зелья. Бывшего полевого лекаря стошнило, притом, как это ни прискорбно, на собственные штаны.

– Ну вот, облямбался весь, – укор прозвучал с отвращением, и самого Шака передернуло при виде того, что сталось с одеждой неженки-партнера. – Кнут подбери, поганец! Как во двор выйдем, он нам понадобится, ой как понадобится!

* * *

Люди – неблагодарные существа: они не ценят сделанного им добра и насмехаются над теми, кто только что спас их никчемные жизни. Стоило лишь парочке авантюристов попасть в комнату, где Шак дал бой рыцарю-оборотню, как ученый заморыш с зеленой слизью на животе, хромой и с располосованной рожей, стал дерзить спасителю, и все потому, что, видишь ли, труп поверженного противника был совершенно голым и лежал в очень пикантной позе на груде перебитой посуды и обломков шкафов. «А что это вы тут делали? Почему рыцарь лежит нагишом? Насколько буйно прошла гулянка, что сокрушили столько шкафов, стульев, стол и комод?» – вот лишь немногие из целого ряда пошлых, ехидных вопросов, которыми повеселевший Семиун оскорбил компаньона.

Люди привыкли справляться со своими трудностями за счет других. Насмешки над Шаком вернули лекаришке уверенность и желание дальше бороться за собственную жизнь. Семиун ожил и даже не обратил внимания на увесистую затрещину, которой отмалчивающийся бродяга наградил его вместо ответа. Дорого ценившему каждую минуту Шаку было некогда объяснять, что балаган в комнате – результат жестокого боя, что рыцарь скинул доспехи сам, поскольку они мешали принять звериное обличье, для чего, собственно, и были сделаны из редкого сплава стали.

Даже после удара насмешки не прекратились, целитель не мог не высказаться, и когда Шак издевался над трупом, а именно, за отсутствием ножа под рукой, сбривал топором волосы из подмышки убиенного оборотня. Шак разозлился, но и тут промолчал, предоставив натерпевшемуся страхов и мук партнеру возможность немножко позлословить. Однако, когда Семиун поднял с пола рыцарский наруч и попытался примерить его на себя, бродяга не выдержал и запустил в напарника обезноженным стулом, который разбился о стену вблизи от головы шутника. Шак попал, хоть онемевший Семиун и подумал, что промахнулся. На самом деле, его спутник метил не в неуемного парня, а именно в стену: хотел не покалечить, а просто немного охладить юношеский пыл и уберечь парня от роковой ошибки.

– Это доспехи оборотня, не смей надевать! – приказал бродяга, сбрив последний лоскут вместе с кусочками кожи. – И меч зверя не трожь, а то пожалеешь!

– Что, в оборотня превращусь?! – сквозь сжатые от злости зубы прошипел Семиун. Выходка со стулом отбила у него охоту шутить.

– Да нет, мужской силы только лишишься и запаршивеешь, – рассмеялся Шак, получивший удовольствие от созерцания перепуганной физиономии любопытного юнца.

Бродяга не соврал, сказал правду. Ему уже доводилось видеть парочку воришек, позарившихся на дорогие наряды проезжего купца-оборотня. Первое время все было хорошо, но затем у неразборчивых членов банды, в которую Шак тогда входил, пошел зуд по коже и образовались странные шишаки на местах, которые молодые оболтусы показывали лишь кабацким девицам. Через месяц по больным телам пошла гнойничковая сыпь, а через год у обоих завшивевших отвалились носы и ногти. Их изгнали из города, обрядив в наряды прокаженных, но бродяга точно знал, в чем крылся секрет наложенного на обоих проклятья. Одежду оборотня брать нельзя, ее может носить лишь сам перевертыш и такие же полулюди-полузвери, как он.

– Нам пора! – скомандовал бродяга и, подобрав с пола узел да топор, направился к двери, ведущей в коридор, в конце которого была небольшая прихожая и выход во двор. – Начинает светать, у нас всего час, чтобы пробиться к лошадям, уйти от преследования и добраться до ближайшей деревни, где я смогу приготовить зелье.

– А может, ты сначала сваришь его? Охранники-то внутрь дома не суются, – возразил Семиун, не последовавший следом, а так и оставшийся стоять возле стены, где его чуть не убил брошенный стул.

Юноша заподозрил неладное и интуитивно не доверял спасителю. Узнать о чудовищах так много из сказок да легенд невозможно, по крайней мере, он, хоть и порядком постранствовал, но ни разу не слышал баек о том, что из частей тел хищных монстров можно сварить раствор, лечащий смертельные раны, а значит, фактически приносящий вторую жизнь, дарящий бессмертие.

– Нет, не сварю, – покачал головой остановившийся в дверях бродяга. – Мне печка нужна, да и парочка более простых компонентов, которых здесь не найти, например козлиная борода. Козлов во дворе много пасется, но они при оружии и остричь себя не дадут.

Ответив на вопрос, а заодно пошутив, Шак скрылся за дверью, предоставив товарищу право выбирать: или следовать за ним, или подохнуть в одиночестве на месте. Семиун задумался, но не над этой дилеммой, тут как раз нечего было решать, а вот личность партнера с каждым днем вызывала у него все больше и больше сомнений. Был ли он обычным вруном, пытавшимся с его помощью убраться из проклятого места, или был не таким уж профаном в целительстве, обладал знаниями куда большими, чем любой лекарь? Кроме того, и это особенно смущало Семиуна, ругавшего себя, что не додумался до этого в первую очередь, бродяга, хоть и обладал большой физической силой, но выиграть два боя подряд с оборотнем и болотной дамочкой было почти невозможно.

«Допустим, ему повезло, но повезло дважды, это уж чересчур! Госпожа Удача слишком ветрена, чтобы проявлять такое завидное постоянство. А может, он и сам зверь?! – пронзила мозг Семиуна ужасная догадка, но тут же испарилась вместе с остальными сомнениями. – Нет, глупость, зачем ему это? Был бы зверем, давно бы меня сожрал. Да и версию с колдуном умной не назовешь. И богомерзкая нежить, и колдуны, конечно, умело скрываются среди людей, но влезать в шкуру нищего бродяжки?! Нет, этого уж точно никто из них не захочет! Что же касается простого обмана, обыкновенного шарлатанства…возможно, но только не при данных обстоятельствах. Не желал бы мне Шак добра, не стал бы выручать, не явился бы в хорошо охраняемый особняк посреди леса».