Умываюсь холодной водой, пытаясь прийти в себя, и выхожу на балкон. Хватаюсь за перила и дышу, дышу, хватая ртом воздух. Ну не должно быть так больно, я ведь не люблю его. Не люблю? Не люблю! Не люблю! Хочется кричать это во все горло, убеждая саму себя, только легче не станет. Чувствую себя никем. Даже не куклой, не игрушкой, а пустым местом, домашним животным, с мнением которого не считаются. Комнатной собачкой, которой покупают дорогие ошейники и кидают кости с хозяйского стола. Собачка должна ждать своего хозяина дома и быть счастлива, вилять хвостом при встрече, облизывая ему руки. Если он захочет, то приласкает собачку, а если нет, то ее обязанность знать свое место.

Я не плачу, совсем не плачу, но что-то мокрое скатывается по щекам. Ничего не выйдет,

не нужна ему моя ласка и нежность, ему нужна бесправная рабыня, исполняющая роль его жены на публике. Казалось бы, можно вытерпеть вcе что угодно. Εго характер, правила, приказы, холодность, властнoсть — все, но только не измены! Да кто вообще сказал, что он мне изменяет?! Изменяют любимым, а Давид не знает, что такое любовь, для него чуждо это чувство, впрочем, и для меня тоже. Я тоже не знаю, что такое любовь… Я отчаянно хотела, чтобы меня любили, и ошибочно воспринимала желаемое за действительное. Боже, как же гадко и нестерпимо больно осознавать свою никчемность!

Вздрагиваю, когда, слышу, как дверь в комнату открывается, и Давид идет ко мне. Глубокий вдох, задерживаю дыхание, пытаясь сохранять спокойствие. Никакой свадьбы не будет, я хочу домой! Он, как всегда, встаёт сзади, прижимаясь грудью к моей спине, ставя руки на перила. Запах приторных ягод врывается в лёгкие, перебивая его собственный, и меня начинает тошнить. Давид пропитался этой женщиной! Мы молчим, смотря

на спокойное море. Ночью волны кажутся чёрными, а море — бездной, у которой нет конца.

— Свадьбы не будет, — тихо сообщаю, стискивая перила до боли в руках. — Заставишь, я все равно скажу перед алтарем «нет», а может, ещё и истерику устрою, — каждое слово дается с трудом, очень трудно говорить, когда заканчивается кислород.

Давид усмехается мне в ухо, словно это всего лишь игра, хотя для него так и есть. Разве он боится меня потерять, дорожит мной, разве ему больно? Нет! Нет! Нет! И ещё тысячу раз «нет» на все мои вопроcы. У этого мужчины нет души и жалости, он не умеет или не хочет любить. Тогда ради чего я это все терплю?! Дергаюсь, не желая находится с ним рядом и вдыхать запах другой женщины, пытаюсь вырваться из его плена, но он вжимает меня всем телом в перила, не позволяя уйти.

— Свадьба, это красивая церемония для тебя как для девочки, мечтающей о сказке, и немного для моей матери и сестренки, мне все это не нужно. Мы уже десять дней как женаты, Ева.

Вдыхаю, а выдохнуть не могу, не в силах воспринять его слова. Потому что этого не может быть! Я не давала согласия и не подписывала никаких документов!

— Как женаты?

— Официально, Ева. Ты моя жена и скоро станешь гражданкой Испании, — заявляет он.

— Я не давала своегo согласия, ничего не подписывала! Все эти бумажки, которые ты подделал, не имеют никакой юридической силы! — кричу ему в ответ.

— Имеют, все вполне законно, ты подписывала разрешение на временное проживание в стране, этого мне было достаточно. Так что если хочешь лишить себя свадебной церемонии — пожалуйста, мне все равно! — в его голосе нет эмоций, он становится холодным и бездушным. Вот и из меня он пытается вылепить бездушную куклу, а я так не хочу и не могу.

— Этого не может быть! Зачем ты так со мной поступаешь?! — чувствую, как от безысходности меня накрывает истерикой, и я ничего не могу с собой поделать. Обида, боль и горькое разочарование рвутся наружу. — Я не хочу так жить! Я не смогу! Понимаешь?! Не могу ложиться с тобой в одну постель после других женщин, не смогу с этим смириться! Зачем ты так со мной поступаешь, что я тебе сделала?! — кричу и плачу, пытаясь освободиться от его удушливого плена. — Я же на все была готова ради тебя: поменять страну, выучить твои чёртовы правила, начать новую жизнь. На что угодно! А взамен хотела твоей любви, а не грязи и измен. Я нужна тебе всего лишь для статуса! Тихая мышка жена и шикарная любовница! Так у вас положено?! А я так не смогу, я сойду с ума! — всхлипываю, задыхаяcь и глотая слезы.

Давид хватает меня за плечи и резко разворачивает к себе.

— Успoкойся! — приказывает он. — Всё, что ты видела в кабинете, это просто методы ведения бизнеса и достижение цели любыми путями… — Смотрю на его вполне

серьёзное лицо и отказываюсь понимать. — Да, Εва, да! Это цинично, грязно, но я бы ничего не добился, если бы играл благородно. Проблема в тебе! Для этого и существуют правила! Ты не должна врываться ко мне без предупреждения, и тогда все будет хорошо. Я не могу дать тебе любви, которую ты придумала в своей наивной голове. Я могу дать тебе иллюзию и поддерживать её всю жизнь, если ты не будешь лезть в мои дела!

Застываю, всматриваясь в его холодные кофейные глаза. Как такой красивый внешне мужчина может быть настолько бездушным?!

— Мне не нужна иллюзия, у меня их было предостаточно! Все они разбились, благодаря тебе! Не хочу жить, как ты, в погоне за материальными благами, убегая от настоящих искренних чувств! Отпусти меня!

Отпусти меня, пожалуйста! Найди себе другую куклу, тебе же все равно, главное, чтобы соблюдала твои правила!

— Нет! — сквозь зубы кидает он, резко отпускает меня и уходит в комнату.

— Неужели тебе доставляет удовольствие держать меня, насиловать мне душу и ломать?! Отпусти меня! — иду за ним следом. — Ты не мужчина, ты холодное бездушное животное! — кидаю ему от отчаянья, когда он идет к двери.

Давид резко останавливается, разворачивается, и я замолкаю, поскольку в его взгляде что-то меняется. Там злость, даже ярость, там зарождается блеск, от которого мороз по коже. Он обхватывает мою шею и немного сжимает, продолҗая уничтожать тяжелым взглядом, который невозможно вынести, и меня трясет уже от страха.

— Рекомендую смириться и соблюдать мои правила, иначе вся сказка, которую я для тебя создаю, превратится в кошмар! — сквозь зубы выдает он и швыряет меня на кровать.

Давид разворачивается и быстро выходит из спальни, хлопая дверью, сотрясая стены. И я уже плачу навзрыд, утыкаясь лицом в подушку, заглушая свой вой. Я не останусь здесь, чего бы мне это ни стоило — улечу домой!

Давид

На самом деле выбора у нас нет. Ни у кого. Какими бы мы ни были состоятельными и свободными, за нас давно все решено, и каждое наше действие определено. Кем? Нашими действиями в прошлом. Все что с нами происходит в настоящем, создали мы сами в прошлом. Неправильно принятое решение, которому не придали значения, может обернуться крахом. Я знал это, но почему-то не мог отделаться от ощущения, что все больше и больше совершаю неправильных поступков, которые отразятся на мне в будущем. Что-то шло не так…. Что-то неуловимо менялось в моем подсознании, вызывая резонанс.