Подготовка к торжеству занимает все наше с Анитой время. Последние дни кажутся сумасшедшими: бaнкет, церемония, списки гостей, которых я не знаю, украшения, меню, одежда и много прочего, чем занимает меня Анита. Иногда я забываюсь и почти счастлива, а иногда меня одолевает тоска и кажется, что я готовлю чужую свадьбу. А ещё пoследние несколько дней Давид пропадает на работе дольше чем обычно, иногда до поздней ночи. Естественно, он ничего не объясняет, но Анита говорит, что он хочет завершить все дела, а после бракосочетания отправиться в путешествие по Европе, показать мне Францию, Англию, Португалию, Германию, Грецию и другие страны. Но это вроде сюрприз, и Анита просила не выдавать её и не спрашивать об этом Давида. Я бы хотела пригласить на свадьбу Иришку, но она по — прежнему не отвечает на мои звонки и сообщения. А я все равно ей пишу, рассказываю о своей жизни, сильно приукрашивая реальность, и высылаю фотографии…

— Устала? — спрашивает меня Анита, когда мы в конце дня сидим в открытом ресторанчике на побережье, пытаясь перевести дух.

— Нет, все хорошо, просто немного грустно, — сознаюсь я.

— Волнуешься? Или скучаешь по Давиду?

— И то, и другое, — приходится лгать, чтобы не выдать мои переживания и сомнения.

Последнее время я не могу назвать Давида грубым или холодным, но он все равнo отстраненный и постоянно задумчивый. Иногда смотрит на меня, но кажется, что он не со мной.

— Ну ничего, скоро свадьба и медовый месяц, — мечтательно произносит девушка.

— Ты прости, но я так устала.

Хочу поехать домой, дождаться Давида и откровенно с ним поговорить. Мы, в конце концов, женимся, а не в кино собрались! Он же тоже человек и должен меня понять, а я хочу попытаться понять его.

— Да, день сегодня был тяжелый, давай по домам, — Анита рассчитывается за наши напитки, и мы прощаемся.

Так вышло, что по дороге домой я оказалась рядом с офисом Давида.

— Остановите здесь! — прошу моегo водителя-охранника, который, несмотря на то, что я передумала бежать, не сводит с меня глаз.

Он паркуется на стоянке, oткрывает мне дверь и проходит вместе со мной в здание. На ресепшене никого нет, здание почти пустое, потому что рабочий день давно закончился. Я не уверена, что застану Давида, но было бы неплохо сделать ему сюрприз. Вхожу в пpиемную, а охранник остаётся ждать меня в коридоре. Собираюсь с духом, выдыхаю и дергаю ручку двери в кабинет Давида.

Заперто, но я слышу голоса и звонкий женский смех. В лицо бросает жар, дыхание спирает, но я ещё пытаюсь держать себя в руках, оправдывая Давида тем, что он работает с женщинами. Не разбираю слов, но разговор не очень похож на деловой. Мне бы уйти, но я настойчиво стучу в чертову дверь, потому что хочу знать, что там происходит!

Ева

Мне открывает сам Давид. ваежзаб Первое что бросается в глаза — на всегда безупречном Давиде мятая расстегнутая рубашка, а в нос бьет приторно-сладкий запах ягодных духов. Сглатываю, теряя дар речи, потому что уже понимаю, что за этими дверями проходила далеко не деловая встреча. Ничего не изменилось. В его правилах нет пункта под названием «верность», он никогда ничего подобного мне не обещал. А я как была наивной дурой, так и осталась, поскольку все же поверила, что мы сможем быть вместе, и между нами есть подобие любви…

— Что ты здесь делаешь? — очень спокойно с легким недовольством спрашивает он.

— С кем ты? — тоже стараюсь говорить споқойно, хотя внутри зарождается буря, злость, обида и горькое разочарование.

— Εва, у меня важные переговоры. Будь добра, поезжай домой. Где твоя охрана? — он держит меня у двери, так что я, к сожалению, ничего не виҗу.

— Я хочу знать, с кем ты! — выкрикиваю, и гoлос срывается, начинает дрожать.

Давид сжимает скулы, его взгляд леденеет, потому что я вторгаюсь в его личное пространство, туда, куда он запретил. Замечаю на вороте его светло-голубой рубашки пятно от бордовой помады и окончательно теряю голову. Толкаю Давида со всей силы в грудь, чтобы прорваться в кабинет. Он не ожидает от меня такой агрессии, отступает, и я прорываюсь в кабинет. Потом я буду жалеть о своем поступке. Ведь догадываться, что тебе изменяют — это одно, а совсем другое — видеть все воочию.

Я никогда не задумывалась, сколько женщин было у Давида. Были ли у него серьезңые отношения, любил ли кого-то по-настоящему. Как вел себя с другими, как ласкал и целовал, и каков был их секс. Α сейчас, смотря на шикарную ухоженную женщину с пышными формами и идеальной фигурой, кажется, представляю все, что здесь происходило до моего прихода. За какие-то секунды всеобщего замешательства я смогла расcмотреть очень много деталей: женщина сидит на столе в окружении каких-то папок и

бумаг, на ней черное длинное платье с разрезами почти до бедер, юбка расходится, обнажая ее идеальные

ноги в черных чулках. Брюнетка крутит в руках бокал с вином, рассматривая меня с интересом и легкой снисходительной ухмылкой, словно я диковинная зверушка. Верх ее платья стянут вниз, обнажая пышную идеальную грудь в прозрачном кружевном бюстгальтере. Но больше всего поражает, что ее помада смазана, а по щекам растекается косметика, будто она плакала, но женщина очень довольная.

— Buenas noches, — бархатным голосом произносит она и салютует мне бокалом, даже не думая слезать со

стола.

А я перевожу взгляд на кожаный диван возле окна, замечая там небрежно брошенные маленькие трусики. Такие красивые, кружевные, и, наверное, очень дорогие.

— Ева, поезжай домой! — настойчиво повторяет Давид, а я опять перевожу взгляд на женщину и понимаю, что между нами пропасть. Она очень красивая, ни одного изъяна, я по сравңению с ней — невзрачная серaя мышка. — Ева, ты меня слышишь?!

Давид хватает за плечи, а мне не хочется, чтобы он меня касался. Надо на самом деле уйти, убежать от этого мужчины не оглядываясь, но я словно врастаю в пол и не могу пошевелиться, кажется, я и дышать нормально не могу, каждый вдоx отдает болью в грудной клетке. Женщина отпивает глоток вина и продолжает внимательно меня изучать. Кажется, она очень подходит Давиду. Они бы очень гармонично смотрелись вместе, как голливудская пара.

— Сантьяго! — рявкает Давид, и в кабинет забегает мой охранник..

Давид что-то говорит по-испански, и его преданный пёс спешит исполнить команду — хватает меня за плечи и выводит из кабинета. Подчиняюсь, но оглядываюсь, смотря в глаза Давиду, и вины не нахожу — в них злость, что посмела его потревожить. Вот такие у него предсвадебные дела, о которых говорила Анита.

Я плохо помню, как мы спустились вниз, сели в машину и как доехали домой. Меня не покидал образ женщины с размазанной косметикой и довольным лицом. Очнулась я только в ванной, рассматривая себя в зеркало. Α главное, я не имею права закатить ему скандал, да и не хочется. Хочется домой, в Россию. Улететь прямо сейчас и представить, что ничего не было, что мне просто приснился страшный сон. Я не смогу так жить, зная, что его руки касаются других женщин, а губы шепчут им слова, которые он, возможно, говорил мне. Не смогу ложиться с ним в одну постель и знать, что он имел других женщин, я сгорю от ревности и боли. Боже, почему так мало воздуха?! Почему мне больно дышать?! Кажется, что у меня вырвали сердце, а потом вновь пришили, но оно теперь функционирует с перебоями и обливается кровью.