Влада вскочила и кинулась к нему, схватила за руку, но та была как лед. Страх проскрёб спину.

— Мирослав, — позвала она, сжимая его руку.

— Не пытайся. Ты ему не поможешь, ведьму тебе не одолеть. Сильная она.

От внезапности Влада встрепенулась с травы, но тут же спохватилась и закрылась руками. Однако опасности не было. Берегиня медленно зашагала к капищу, пересекая его границу. Она, как и при первой встрече, вселяла спокойствие и чистоту.

— Скажи спасибо батюшке Велесу. Он защитил тебя, вытащил, — сказала дева, встряхнув волосами, посмотрела вверх, на идола.

Унимая сердцебиение, Влада, как могла, пыталась взять себя в руки, не зная, что потрясло её больше — слова берегини или внезапность её появления.

— Одевайся, Влада, и беги. У тебя ещё есть время. Враги уже окружили Аксель, и вот-вот явятся сюда.

Влада смотрела на лесную деву и не верила своим ушам.

— Тати? Как же… А Дарён, Любомила? Купава... Где Купава?! — лютый ужас, предчувствие несчастья охватило её, пронзая ледяными копьями.

Не дожидаясь ответа, Влада кинулась к Мирославу, упала на колени, поцеловала в губы, заставляя его очнуться от сна.

— Мирослав, просыпайся, — судорожно трясла его.

— Не старайся. Его опоили.

— Как?! — резко обернулась на берегиню Влада.

Но, вспомнив чашу в руках акселевской девки, заледенела.

«Что же получается? Предали?!»

— Помоги мне его пробудить! — взмолилась Влада.

— Не могу. Ты уж прости и не серчай. Проклятие на нём чёрное, бессильна я перед ним. Ты поспеши, не то поздно будет, — только и сказала лесная дева, как сверкнули на прощание смарагдовые зелёно-голубые глаза и тут же потухли в ночи.

Влада так и опешила. Вздрогнула, повернулась к княжичу, склонилась, погладила по щеке.

— Мирослав, просыпайся же.

Тот не отозвался.

Как только ни толкала Мирослава, ни хлопала по щекам, а всё напрасно, не пробуждался он. Но как же так? Он же был с ней столько времени. Любил её...

«Тати!» — опомнилась Влада, оглядела себя. Судорожно сгребла рубаху, сунув в ворот голову, наскоро оделась, одёрнула подол.

«Нужно что-то придумать».

Но мысли только лихорадочно, в беспорядке кружились в голове, путались. Страх перед неизбежной бедой мешал думать, забирал все силы. В конечном счёте Влада поняла — всё напрасно. Одной ей не справиться.

— А князь Святослав… — Влада замотала головой, отказываясь верить в то, что сделала: выходит, она его отправила другим путём, тем самым подвергнув опасности остальных.

«Что же натворила!»

— Макошь-матушка, помоги, заступись, не оставь в беде. Выручи, — шептала сбивчиво Влада, опасливо озираясь по сторонам — ждала меткой стрелы.

Но тати не спешили показываться. Глушь окутала, даже сверчки стихли. Просто спал Мирослав подле неё, а казалось, будто и не живой. Влада бросила на него взгляд, так и остолбенела. Губы княжича побелели, сам он бледен стал, что снег. И тут Влада ощутила, что на неё смотрят из теней, щупая взглядами, жадно и голодно обгрызая её с ног до головы. Влада обречённо осознала — за ней уже давно наблюдают из дебрей лесных. С готовностью выпрямилась и посмотрела ровно туда, откуда следом внезапно донёсся хруст ветки, а потом с той же стороны послышались шорохи тяжёлых, мохнатых вей, хруст сучьев под тяжеловесными шагами. Они пришли. Влада сглотнула, готовясь к самому худшему, что может случиться, не в силах ни пошевелиться, ни закричать. Дышит, а задыхается, смотрит, а не видит ничего. Холодная пустота легла на её душу. Не успела сделать шаг назад, как чья-то сильная рука обхватила за пояс, другая зажала рот, дёрнула назад, Влада ударилась о каменное тело.

— Попалась рыбка, — прошипел сипло враг над её ухом.

Влада так и не смогла его увидеть — стиснули её крепкие и грубые руки, заставляя прижаться к аршинному телу татя. Чувствовала лишь грузное, хриплое дыхание, а на коже — колючую щетину. Как бы ни билась — не вырваться. Никто не придёт на выручку, ни акселевские предатели, ни боги...

Из чащи одна за другой стали показываться тени. Их насчитала с полдюжины — приманкой были, чтобы отвлечь её внимание от того, кто подкрадывался со спины. Молча окружили. Облачённые в броню и вооружённые до зубов веренеги, все как один — с плоскими и широкими лицами, раскосыми чёрными глазами и волосами цвета вороного крыла, со скрученными в косицы усами и бородами. Они пускали на Владу хищные, сверлящие взгляды. Не способная и слова сказать, смотрела она сквозь застилающую глаза пелену слёз. Вот и пришёл конец её счастью. Ноги стали бессильно подгибаться.

Тот, кто был шире всех в плечах, вышел вперёд. Кожа его настолько смуглая, выжженная солнцем, что белки глаз под густыми тёмными бровями его и видно только. Он подступил к пленнице, протянул мускулистую руку, медленно провёл по груди шершавыми пальцами. Влада зажмурилась, но тать не спешил и, к удивлению, не собирался щупать. Рывком сорвал с неё обереги. Открыв глаза, Влада столкнулась с совершенно чёрными, сливающимися со зрачками глазами, что откровенно оглядывали её сверху донизу, так липко и сально, что к горлу подкатила тошнота. Сухие потрескавшиеся губы врага скривились в ухмылке. Душегуб с силой сжал в пудовом кулаке оберег.

— Я хан Бату, — голос загрохотал где-то в глубине его груди, гулкий и холодный до ледяной мерзлоты. — Теперь ты будешь принадлежать мне, — сказал он властно.

Воины его шарили по телу Влады, и она ловила их жадные и одичало сверкающие взгляды. Сжавшись, не ведала, чего теперь ожидать…

Но тут, послышался невнятный девичий возглас. Влада хотела было глянуть, но не смогла — руки держали крепко. Вскоре увидела, что к остальным примкнули ещё трое, и волокли они за собой связанную молодую девицу. Внутри всё упало, когда Влада узнала в ней Купаву, лицо которой было зарёвано, и завязаны толстым лоскутом сукна уста так, что и вдыхать она толком не могла.

Влада дёрнулась, но куда там — не вырваться.

— Ещё одна пташка попалась, — довольный добычей, отозвался один из троих.

— Я предупреждал, чтобы никого более не трогать, — гаркнул Бату, обращая свирепый взгляд на воинов.

— Так сама попалась. Видела нас. Выдала б, коли отпустил бы, — проговорил решительно тот. — Да и хороша, лиса. Чтоб такую не продать? — по-хозяйски ощупал он грудь Купавы.

Бату помолчал, а затем внимательно оглядел Купаву.

— Одета как княжна, — заключил он.

— Всебор сказал, что это девка деревенская, с князем Святославом прибыла, так что пропажи никто не заметит.

«Значит, не ошиблась — предали».

Влада сжала трясущиеся руки в кулаки. Купава, успокоившись, глянула на Владу — узнала. Застыли её опустошённые синие глаза.