Ленин возразил, что народ устал от войны и передал большевикам власть, чтобы с ней покончить.

– Замечание верное, но… – сказал я, – в Декрете о мире четко записано лично вами: без аннексий и контрибуций. Декрет о земле привел к массовому дезертирству, причем крестьяне уходят с фронта с винтовками. Они идут делить землю. Необходимо немедленно объявить о создании Красной армии и флота, иначе всю страну растащат. Немцы же объявили, официально, о том, что они хотят сохранить за собой захваченные территории, следовательно, им «мир» представляется в виде капитуляции нашей страны. А куда будем девать тех, кого эвакуировало царское правительство с временно оккупированных территорий? У них там дома и хозяйства остались. Если Вильгельм и компания не хотят решить вопрос по-хорошему, будем доказывать им их неправоту. Или вы думаете, что они остановятся на достигнутом? Мы рискуем потерять еще и Украину, Крым и Донбасс, а там у нас основное производство взрывчатых веществ. Я лично ставил вопрос о развертывании там этих производств.

– Было такое, в 1913 году, поэтому и смогли немца остановить на тех рубежах, где они сейчас стоят, – подтвердил старший Григорович.

– Немцы станут значительно более сговорчивыми, если познакомятся вновь с уже усовершенствованной нашей тактикой и стратегией воздушной войны. Снаряжательные поезда я подтянул, из Мурманска организовал вывоз завезенных англичанами ВВ и инициирующих веществ. Нашу партию во все уста называют «немецкими шпионами», вот и требуется, не зарываясь, поставить на место Вильгельма и, кстати, Верховную раду. Там, скорее всего, зреет заговор и предательство. А устойчивые части на северо-западе у нас есть: латышские и литовские стрелки. Их землю собирается отнять кайзер.

– Ну что ж, ставим на голосование! – сказал Владимир Ильич. Сам он воздержался, остальные проголосовали «За». С таким заделом можно было выходить и на Совет Народных комиссаров. Адмирал Григорович стал начальником штаба флота и фактически управлял Балтийским флотом во время сражения за Моозунд и Ригу.

Через неделю в Смольном появились «розовые финны», на словах поддерживающие происходящие перемены в Финляндии. Увы, Ульянов-Ленин им предъявил карту, по которой вся Лапландия и сорок два километра от береговой линии Финского залива считались землями Карело-Водьской автономной республики в составе уже образованной Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Граница была прочерчена по водоразделу, разлом с богатейшими запасами полезных ископаемых остался в России. Финская делегация тут же перекрасилась, они оказались просто «егерями», и пригрозила нам войной. В тот же день была вручена нота германскому послу Мирбаху, и восемь немецких транспортов с боеприпасами и два эсминца отправились в музей Нептуна, флот вышел в море и высадил десант в Турку, отрезав немцев от снабжения. Вторая эскадра подошла к Даго и Эзелю. Огня не открывали, но дали четко понять, что с нами необходимо считаться. 5 декабря немцы предприняли попытку наступления на Ревель и Петроград, но им противостояли переформированные части уже Красной армии, а мы выполнили более трех тысяч двухсот боевых вылетов, познакомив немцев и с пикирующими точечными ударами по позициям артиллерии, и масштабным поражением живой силы в местах сосредоточения с помощью суб-боеприпасов, и, вернув уверенность войскам и восстановив корректировку их огня, через пять дней выбили немцев из Пярну, подошли к Риге и Двинску, освободили Моозунд и Даго. В некоторых местах продвижение Красной армии составило более 230 километров. Германские солдаты, в условиях начавшейся зимы, воевать особо не рвались. Они тоже устали от войны, которая им лично была нужна, как корове седло. Немцы объявили, что согласны эвакуировать остатки двух дивизий из Финляндии и возвращаются за стол переговоров в Бресте. В этот раз они были более покладистыми: выделить на Восточный фронт дополнительно крупные силы авиации и зенитных средств они не могли. Имевшиеся в их распоряжении более двухсот самолетов немецкие войска потеряли в первый же день, так как они были не замаскированы и не прикрыты толком. До этого немецкая авиация господствовала в воздухе. Потери были и у нас, достаточно остро встал вопрос о том, что СКМ-2м уже несколько устарел и не может в полной мере обезопасить летчика от огня зенитной артиллерии, замена ему была, но их только-только начали производить. Коренное отличие нашей авиации от немецкой было в применении бомб площадного поражения, а не рассеянного точечного. Плюс наличие на борту трех и более пулеметных точек, то есть высокая плотность пулеметного огня. Как и немецкая армия, РККА имела на вооружении 76-и 85-миллиметровые зенитные орудия Лендера и завода «Арсенал», в известной степени копии немецкого «флак ахт-ахт», несколько меньшего калибра. Последнее уже имело ПУАЗО (прибор управления зенитным огнем), аналоговый компьютер шведской разработки. Так как предыдущее наступление немцы провели перед самым началом Октябрьской революции и констатировали полный развал русской армии, которая не смогла оказать сопротивления ни на Рижском, ни на Моозундском направлении, то неожиданный провал «стратегического наступления» на Петроград в корне изменил отношение немцев к большевикам. «Приход к власти “большевиков” вдохнул новые силы и новый дух в русскую армию! – отреагировала немецкая пресса. – У новой армии – новая тактика, и вновь появился стойкий русский солдат, которого трижды надо убить, чтобы он упал». Изменилось и отношение союзников к нашей стране и власти, особенно у Франции, так как Русский легион потребовал возвращения на родину для защиты революции от немецких оккупантов, а большевики договорились с Турцией о пропуске транспортов с войсками через проливы.

Мы же мотались по всему фронту, от Баренцева моря до Полоцка. Одновременно с этим шло внедрение в производство двух моделей бронированных штурмовиков, твердотопливных авиаракет и новых контейнерных осколочных бомб. Предстояло действовать против больших конных масс в условиях лесостепи, вот и потребовалось новое оружие. Я не исключал того, что Киев и Верховная Рада в ближайшее время нас предадут и откроют фронт немцам и австрийцам. Декабрьские бои на северо-западе охладили головы только немцам и финнам, хотя последние перешли к тактике партизанской войны и оголтело вырезали местное население, сочувствующее Советской власти. Выпросили у Вильгельма самолеты, которые потеряли еще до Рождества, свои дивизии они расформировали, но от вооруженной борьбы не отказались. Однако силы были совершенно неравные, а процесс переговоров с ними и не прекращался. Финляндии требовался именно раздел, по территориально-имущественному принципу. Свои условия мы предъявили, теперь требовалось ждать, когда до них дойдет, что это – райские условия. Народ они упертый! Западные финны никак поверить не могли, что восточные карелы и води их не слишком любят. Вильгельм II помочь им не смог и был рад, что русские предоставили ему возможность забрать обратно остатки своих дивизий. Тут заартачилась Австрия, практически разбитая на всех фронтах, но продолжавшая надеяться на своего союзника. Теперь они покинули стол переговоров в Бресте, ими активно муссировался тезис о том, что русские и украинцы вовсе не братья. Они набирали курени (батальоны) Украинских сичевых стрелков, пытаясь создать «Галицийскую Украинскую Армию». Но мы выдвинули вперед Чехословацкий стрелковый корпус, формирование которого было начато еще при Керенском, но наши агитаторы сумели объяснить чехам и словакам, что путь домой лежит не через Владивосток и Францию, а через поля Галиции.