А у нас в Одессе появился его связной: Эйно Рахья.

– Приветствую, Конрад.

– Проходи, присаживайся. Какими судьбами? Что в Питере?

– Мы выиграли выборы во всех Советах, кроме Центрального. Петроградский Совет – наш, но «началось». Я, правда, уехал чуть раньше, вот с этим письмишком. Уже за Москвой узнал, что на Марсовом поле стреляли. Но Ильича там быть не должно было. А вот приказ на его арест уже разослали всем, на всех вокзалах висит. Читай! На словах просил передать, что необходимо вернуть людей из ссылок, как можно больше и как можно быстрее. Доставлять всех в Саккола. В Москве безопасность обеспечить пока не можем. Вторая площадка – Бычье поле. Где это – я не знаю, но Ильич сказал, что ты, Конрад, в курсе. Писать вот по этому адресу на имя Емельянова. Подпись обычная.

По письму: предстояли полеты в Красноярский и Читинский край, два рейса в Якутию. Там же требовалось оружие, которое с избытком захватили в Петрограде. Однако в тех местах с посадкой и бензином одни проблемы, но в первую очередь требовалось доставить в столицу людей, высланных в те места и не имеющих возможности вернуться. Три месяца прошло с момента амнистии, почти четыре, приехали пару десятков человек. А их там сотни и не «последних». У местных организаций нет денег, чтобы помочь. С этим все понятно. Да и на взятки придется разориться. У меня под рукой отряд аккерманцев, знакомых с аэродромными работами. Поэтому после короткого митинга, сейчас без этого ни одно дело не делается, грузим инструменты, оружие и боеприпасы в оба самолета. Я смотался в Южное отделение Товарищества любителей авиации и оформил там бумажки, что авиакомпания «Аэрофлот Гирса», с целью пропаганды нового вида транспорта и открытия новых авиалиний, решила инициировать строительство гражданских аэропортов на востоке страны. Везем инструкции и специалистов по строительству летных полей и ангаров. Финансируется это дело как самой авиакомпанией, так на пожертвования населения и политических партий. Эсеровский председатель Одесского Совета эту бумажку, за мзду малую, естественно, подмахнул. Он и не думал, что бывший инженер-контр-адмирал действует в интересах совершенно другой партии. После того, как пришла телеграмма, что топливо прибыло в Омск, мы вылетели туда. С топливом в Омск прибыли и наши «квартирьеры», и первая группа строителей. Город нас устраивал тем, что из него можно было уверенно летать как на восток, так и на запад. Опираться там рекомендовали на инженер-капитана Винтера, с его строительным саперным батальоном, и рабочие отряды под командованием товарищей Руденко, Фатеева и Жарова. Действовать требовалось предельно осторожно: Омск – военная столица края, штаб Омского (Сибирского) военного округа находился там. Большую часть населения города составляли военные. Ну, впрочем, нам не привыкать, я ведь не так давно сам носил эполеты. Нам в помощь был направлен из Самары комиссар Самаро-Златоустовской железной дороги товарищ Пронский (Павел Вавилов) с отрядом железнодорожников в 120 человек. Требовалось построить небольшой участок железной дороги, чтобы соединить аэродром с Сибирской железной дорогой. Что касается финансирования, то его не было. Поэтому, когда мы 12 июля пролетели над городом и разбросали листовки о начале строительства первого в России гражданского авиаузла, на левый берег Иртыша рванул весь город. Митинг по случаю нашего прибытия длился до самого вечера.

В городе царило безвластие: Совет народных депутатов был «левым»: «левые» эсеры, большевики и меньшевики составляли большинство в нем. «Старый» градоначальник сидел в тюрьме, а нового никак избрать не могли. Прямые выборы не устраивали кадетов и правых эсеров, а также значительное число людей в городе придерживалось монархистских и анархистских взглядов. Они составляли «коалиционный комитет», противостоящий Совету депутатов. Оба властных органа сидели во дворце генерал-губернатора и ругали друг друга. Казна была пуста, строилась водонапорная станция, но водопровод еще не работал, хотя город стоял у реки. На следующий день почти все газеты России вышли со статьей известного публициста Маевского, с литографиями с этого митинга и пролета четырехмоторных гигантов над городом. Родзянко дал утром телеграмму от имени Государственной думы и объявил Государственный заём на строительство первого аэропорта в стране. Может быть, кто-нибудь на него и подписался, нам это неведомо, мы денег из казны не получали. Горсовет передал авиакомпании три здания, в которых расположились рабочие, управление строительством и будущие мастерские, и произвел отвод земли под строительство «Омск-Центрального». Всё! Но мы доставили в город керосин, дефицит которого был огромным, несколько цистерн с мазутом, благодаря чему смогли оплатить работу по выравниванию и уплотнению летного поля, без привлечения дополнительных капиталов. Удалось изготовить цистерны под топливо и масло и начать строительство ангаров. Я же вывез генерала от кавалерии Сухомлинова в Петроград, бывшего командующего округом, арестованного еще в марте и ожидавшего суда в тюрьме, он летел вместе с группой «депутатов» от правых партий. Они хотели встретиться с Керенским, чтобы «покончить с Советами». Флаг в руки! Кто сейчас в Петрограде хоть чем-нибудь занимается? Пусть катятся! Генерала Сухомлинова «попросили» отправить в столицу представители офицерского собрания Омска. Офицерство сильно «пострадало» в первые месяцы революционных изменений. Они, как и генерал Ульянин, сбивались в стаи и мечтали о военной диктатуре, прикрываясь необходимостью вести боевые действия против Германии до победного конца. Они не понимали и не хотели понимать своей ответственности за военные поражения и настроения солдат на фронте. Они мечтали утопить революцию в крови, вспоминая 1905–1907-е годы, когда царь и его министры решились на кровавые разборки. «Патронов не жалеть!» Их требованиями были: ввести вновь смертную казнь в России, военно-полевые суды для расправы с инакомыслящими, военное положение и ликвидировать революционно-демократические организации на территории России. Совсем чуть-чуть. Повсеместно создавались тайные военизированные организации, членами которых был офицерский состав армии и флота. Это движение поддерживали монархисты Гучков и Путилов, внучатый племянник того самого Путилова. Они и финансировали эти организации. В России назревал очень серьезный кризис и захват власти настоящими «фашистами». Я об этом знал и с удовольствием посетил их сборище в Омске. Тыловые округа особенно тяжко болели этим «недугом». Значительное количество фронтовых офицеров этим не страдало, так как разобрались на месте, что виноват в поражениях не только Николай и его семейство. В скором времени они составят костяк командного состава Красной Армии и приведут ее к победе.

Наиболее сильны наши позиции были именно в столице, поэтому я и принял решение первыми рейсами отправить отсюда именно участников будущего заговора. Плюс требовалось показать недремлющему оку российской контрразведки, что рейсы из Сибири в Петербург выполняются регулярно. Я зарабатываю на этом деньги и мне все равно, кого возить. С теми товарищами, которые были посвящены в суть предстоящих задач, мы это обсудили. Они согласились с тем, что Омск требуется «революционизировать» и защитить. Обратным рейсом из Питера были доставлены орудия Лендера, ставшие основной ударной силой системы обороны аэродрома, ведь много войск держать на нем мы не могли. Господа офицеры могли и догадаться о назначении этого опорного пункта. В августе было закончено сооружение посадочных площадок еще в шести городах Сибири. Туда доставлено топливо, масло, продовольствие для дежурных смен, и мы приступили к выполнению основной задачи: сбору и транспортировке бывших ссыльных и ссыльнокаторжных. Руководить этой операцией ЦК партии направил того самого Кобу, который дважды сидел в этих местах. Мы совершили 16 рейсов, в основном в Саккола, но три из них пришлось выполнять на юг, куда направили лечиться тех, кто потерял здоровье на каторге. Всего вывезли около тысячи человек, значительно усилив парторганизацию в Петрограде. Обратными рейсами мы доставляли оружие и боеприпасы для формирования «ударного отряда», который возьмет на себя инициирующие функции вдоль Сибирского тракта. Этому уделялось особое внимание. «Не забыли» мы и лагеря для военнопленных, особенно те, в которых начал свое формирование Чехословацкий корпус, заранее исправляя те ошибки, которые допустила Советская власть в «том» далеком октябре. По всей территории, примыкавшей к Сибирской железной дороге и на Турк-Сибе, были созданы наши ячейки. В начале октября 1917 года я вернулся в Саккола окончательно и начал формировать 1-й авиаотряд будущей Красной армии. Личный состав я знал достаточно хорошо, и те люди, к которым я обращался лично или письменно, находили способ, как добраться до нашего медвежьего угла.