Осенью 1918 года, после окончания «битвы за урожай», в ходе которой были разгромлены крупные бандформирования на юге и в Поволжье, меня окончательно «отодвинули» от командования корпусом, его возглавил полковник Воротников, из третьего выпуска нашей школы, а Борейко так и остался начальником штаба, и «переключили» на строительство третьей очереди Волховского алюминиевого завода и достройку Гатчинского авиационного. «Советский Союз должен стать флагманом авиастроения, товарищ нарком, – заявил пред-СНК. – А вы постоянно отвлекаетесь от этой архиважной задачи, занимаясь всякими мелочами. Обедали?»

С продовольствием было достаточно туго, несмотря на успехи проведенной операции на юге. Эти эшелоны еще не попали к месту назначения, и пайки были минимальными. Мне приходилось порядком «крутиться», чтобы обеспечить нормальное питание летному составу и техникам корпуса. Пришлось даже подсобное хозяйство вытребовать и перейти на самообеспечение продуктами. Впрочем, большинство «стационарных» воинских частей Красной армии и флота имели такие. Нам было несколько сложнее, так как перелетали часто, куда Макар телят не гонял. Постройка восьми самолетов ГТ-4 абсолютно не удовлетворила Владимира Ильича. Он буквально требовал довести выпуск до «планового» уровня.

– Понимаете, Степан Дмитриевич, мировой капитал спит и видит иметь такие машины, а мы с вами увлеклись мелочевкой, как будто у вас в корпусе нет ни одного человека, который мог бы вас заменить на поприще командующего. С анархизмом и высокой загруженностью наркомов необходимо заканчивать. У вас есть «генеральное направление», оно внесено в Государственный план развития страны, а вы по городам и весям мотаетесь, решаете тактические задачи, вместо того, чтобы управлять важнейшим направлением народного хозяйства. Без вас управятся! Кого можете порекомендовать на должность командира корпуса?

– Если не трогать капитана 1-го ранга Борейко, то наиболее взвешенным подходом обладает полковник Воротников, Александр Степанович. Участвовал в войнах с Японией, на германской командовал вторым воздушным дивизионом самолетов-разведчиков. У нас занимается воздушной разведкой, она – основа нашей тактики в современных условиях. Остальные командиры больше привыкли действовать над морем. Так что Воротников.

– Кстати, а почему вы не поддержали товарища Троцкого по поводу введения новых званий в авиации. Большинство частей и соединений Красной армии отказались от старых званий.

– Флот-то не отказывался. Ничего контрреволюционного в этом нет, Владимир Ильич. В армии и на флоте царствует иерархия и единоначалие. Вы же сами видели, что последовало за введением в эти структуры института комиссаров. Фронты развалились, воинские части дезертировали в полном составе. Среди так называемых комиссаров оказалось множество демагогов и любителей помитинговать. А у армии – совсем другие функции. Вот наладим службу во внутренних войсках, и армия отойдет от этих заданий. Бороться с контрреволюцией должна не армия, а ВЧК, милиция и внутренние войска. Использование для этого частей и соединений регулярной армии – это прямой путь к установлению военной диктатуры. Вы же сами об этом писали во времена «корниловского мятежа».

– Писал, было дело. Но времена изменились.

– Не времена, а полное отсутствие боеспособных частей. Сейчас ситуация изменилась, поэтому есть предложение организовать при ВЧК несколько авиаотрядов, которые расположить стационарно возле крупных городов. Очень тяжело осуществлять снабжение, имея базу в одном месте. Передача части ВВС во внутренние войска и в пограничную охрану – реальный способ перераспределить нагрузку по продовольственному снабжению на несколько подсобных хозяйств, как у нас в Гатчине. Частям внутренних войск ВВС придавать на временной основе, кроме транспортной авиации. А пограничники должны иметь собственные ВВС.

– Резонно, резонно, товарищ Гирс. Жаль, что приходится вас снимать с этого направления, но увеличение выпуска современных самолетов гораздо важнее. К тому же я обещал вам, что именно вы займетесь созданием авиапромышленности. Я прослежу за тем, чтобы эти идеи были реализованы, и жду от вас реального ускорения процесса строительства и налаживания производства самолетов. Желаю успехов! – Ильич отодвинул в сторону подстаканник с морковным чаем, встал из-за стола и протянул мне руку.

– По делам мне требуется попасть в Китай, шелк практически перестал поставляться оттуда, могу захватить чай для СНК.

– Ни в коем случае! Если узнают, что мы тут настоящий чай распиваем, а вся страна давится морковным, нас снесут!

– Тем не менее требуются централизованные поставки этого продукта. Из-за суррогата тоже могут забурчать.

– Зайдите перед отлетом к товарищу Микояну и получите мандат на переговоры по этому вопросу.

«Делать нечего, бояре…», перед отлетом в Омск пришлось заходить к «наркомат внешней торговли», где на меня посмотрели, как на идиота: никто из присутствующих не знал, что делать. Хорошо, что «одна серая мышка», приютившаяся на самом дальнем столе, в потертом мундирчике и с нарукавниками на рукавах потертого пиджака, посоветовал действовать не через Государственный банк РСФСР, все внешние счета которого были заблокированы нашими доблестными союзниками из-за отказа платить проценты за кредиты французам, «царские долги», а использовать какую-нибудь подставную фирму. Впрочем, я примерно так и собирался делать, однако «мышь канцелярская» рекомендовала свои счета не светить, заблокируют, а использовать фирмы-однодневки. Дал адрес какого-то прохиндея в Тайцине и посоветовал действовать через представительство бывшей Росимперии, к представителям Временного правительства лучше и не соваться.

– Ситуация там сложная, товарищ нарком. Китайцы вроде как решили закрыть концессию России, но существует Русско-Китайский банк, который ведет кое-какую деятельность на территории Амурской губернии и в Приморском крае. Рекомендую вначале побывать во Владивостоке.

Пришлось лететь через Владивосток, где «земцы», достаточно лояльно относящиеся к большевикам, познакомили меня с господином Ли Янхунем, который… В общем, выстраивалась цепочка посредников, желающих урвать хоть кусочек от будущих поставок. Обычное дело в мире коммерции! Этих Мишустиных, Меркуловых и Янхуней набиралось столько, что я плюнул на все это дело и направился по тому адресу, который дали мне в ВЧК. Им требовалось передать их оперативнику какие-то распоряжения, поэтому они сами вышли на меня еще в Петрограде. Тот устроил мне встречу с Сун Цинлинь, женой Сунь Ятсена, через которую удалось заключить приемлемый контракт, как на поставку шелка для парашютов и дельтапланов, так и чая из провинции Кантон, но «не бесплатно». В отместку мы должны были поставить преподавательский состав в военную академию Вампу, на Жемчужной реке близ Кантона. Причем меня «обязали» прислать сюда «толкового советника по авиации». Контракт был бартерным, Гоминьдану требовались самолеты, запасные части, боеприпасы, летчики и техники. Понятное дело, что президент Китая об этом контракте даже не слышал. Гоминьдан самостоятельно «прикрыл» туманом, как поставки отсюда, так и из СССР, и организовали довольно качественную охрану, ведь фактически это был «полный контрабас». Мы поставляли вооружения и советников незаконным формированиям, ведущим вооруженную борьбу с «существующей» властью. К счастью для нас, как таковой власти в Китае не было, и главным оружием у гоминьдановцев была обыкновенная взятка. А уж как они добывали шелк и чай – это нас совершенно не касалось. Большую помощь в этом направлении оказывал военный комиссар КВЖД Луцкий и советник Сунь Ятсена товарищ Говоров (Павлов). К моему возвращению, увы, состоялось покушение на товарища Урицкого, председателя Петроградского ВЧК, его убили в подъезде дома номер 2 на Гарраховой (Гороховой) улице, где находилась Петроградская ЧК, которая даже не охранялась. Поводом для убийства стали «слухи» о бесконечных расстрельных приговорах, подписываемых в невиданных масштабах «упырем-Урицким». На тот момент ни одного смертного приговора Советской властью подписано не было. И ВЧК к приговорам вообще никакого отношения не имела. Это – следственный орган. Приговоры подписывает суд. Сам Урицкий буквально за несколько дней до этого принимал участие в заседании, на котором решался вопрос о внесудебных приговорах, и был тем человеком, который блокировал его принятие. Требовали этого «левые эсеры» и представители «Бунда», всеобщий еврейский рабочий союз. У Смольного состоялась попытка покушения на Ульянова-Ленина. Оба покушения организовал бывший товарищ военного министра Временного правительства Борис Савинков. По настоянию Дзержинского, правительство в тот же день переехало в Москву, так как организовать безопасное пребывание в Петрограде было невозможно. В этом отношении Москва значительно выигрывала: Кремль все-таки крепость, доступ туда перекрыть значительно проще. Через некоторое время стала известна и причина такой активизации эсеров: в Париже было создано «Русское политическое совещание», которое провело ряд последовательных встреч с министром колоний Великобритании Уинстоном Черчиллем, президентом США Вудро Вильсоном, премьер-министром Франции Жоржем Клемансо и «начальником Польской Республики» «генералом» Пилсудским. Жить-то на что-то надо! Для демонстрации своего «влияния в России» один из ее организаторов направил заранее в Петроград 800 своих «подельников». Самое печальное лично для меня, что одним из вдохновителей «совещания» был Михаил Гирс, мой двоюродный дядя, сын бывшего министра иностранных дел Николая Гирса, посол России в Турции и в Италии, ныне обитающий в Париже. Незадолго до этого президент Вильсон объявил «большевиков» «ядом», от которого миру требуется избавиться. Это было первое вмешательство США в мировую и европейскую политику. В пункте «6» своего меморандума от 8 января 1918 года, одобренного конгрессом США, он призвал к разделу России. Цитирую: «Освобождение всех русских территорий и такое разрешение всех затрагивающих Россию вопросов, которое гарантирует ей самое полное и свободное содействие со стороны других наций в деле получения полной и беспрепятственной возможности принять независимое решение относительно её собственного политического развития, её национальной политики и обеспечение ей радушного приёма в сообществе свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберёт. И более чем приём, также и всяческую поддержку во всём, в чём она нуждается и чего она сама себе желает. Отношение к России со стороны наций, её сестёр, в грядущие месяцы будет пробным камнем их добрых чувств, понимания ими её нужд и умения отделить их от своих собственных интересов, а также показателем их мудрости и бескорыстия их симпатий». Частично этот меморандум лег в основу «Брестского мира-2». Для США «дебют» на мировой арене закончился провалом: их забыли пригласить в сформированную «Лигу наций». Он же написал и этот пункт: «Яд большевизма только потому получил такое распространение, что является протестом против системы, управляющей миром. Теперь очередь за нами», который не вошел в меморандум, но провозгласил войну против СССР. К счастью и по счастливому стечению обстоятельств, из всех готовящихся покушений удалось только одно. По планам Савинкова все Советское правительство должно было в тот день умереть, но предпринятые Дзержинским беспрецедентные меры безопасности с 09.07 25 ноября 1918 года и срочный вывоз самолетами всех членов правительства в Москву не дали возможности осуществить этот замысел. Первый звоночек прозвучал еще в августе, когда был убит наркомпеч Володарский. Тогда и были подготовлены эти меры. Савинков позже писал о том, что 2-й бронеавтомобильный дивизион ВЧК лишил возможности террористов осуществить свои замыслы, заменив полностью весь транспорт, на котором обычно ездили члены правительства. На этих бронемашинах все были доставлены на Комендантский аэродром, взятый под охрану ВЧК, и доставлены в Москву шестью рейсами. После выселения «попов» из Московского Кремля, там существовал достаточно большой жилищный фонд, где и поселили наркомов и их семьи. В том же году открылось и строительство «первой ветки» будущего метро: оно соединило Кремль и площадь «Трех вокзалов». Правда, по сей день этой ветки на схеме нет.