Витя Корецкий и Саша Островский создали ОДИКСИ – Общество дружбы и культурных связей с Израилем. Корецкий уехал. Островский на время остался и стал одной из самых колоритных фигур в еврейской Москве начала 90-х. Хотя, в конце концов, тоже уехал. Здоровущий толстяк с весело прищуренными глазами. Хороший организатор. Трудяга и умница. Афоризмы которого расходились по СССР, США и Израилю, тиражировались и записывались. Это его, вместо прелюдии к знакомству с очередной дамой: «Не будучи представленным, позвольте совокупиться». Или: «Я весь ухо». На иврите – «ани коль озе». Слушаю, стало быть, со вниманием. Оптимист. Друг своих друзей. Хотя в Израиле никакой карьеры не делал и не сделал. Как многие ее не сделали. Одно дело мечта. Другое – реальность.

Володя Мушинский – Муха. Группа «Бедные родственники». Состоявшая из тех, кому путь на Запад или в Израиль перекрыла родня. Была в СССР такая практика: подписать разрешение на выезд. Желающие могут перечитать «Интердевочку». Там у Кунина об этом хорошо написано. И снят одноименный фильм тоже хорошо. Емко.

Не подписывали родители. Кто-то из идеологических соображений. Кто-то из жлобских. Просто из-за шантажа. Или из сволочизма. Не подписывали супруги. В том числе бывшие, с которыми давно развелись. Которые алиментов на детей отродясь не платили. И детей этих годами не видели. Но заявляли – добровольно или по первому намеку: хочу, чтобы моя дочь (или сын) жил советским человеком. И – волчий билет на годы.

Порода такая. Вроде отца Владимира Высоцкого, который, узнав, что его сын женился на француженке, пошел на него заявлять «куда следует». И в КГБ его пришлось мягко просить не беспокоиться. Кстати, близнецы современных депутатов родной Государственной думы Российской Федерации с их заботой о детях-сиротах. Которых они, включая смертельно больных инвалидов, запретили усыновлять американцам. «Чтобы остановить продажу детей за границу». То есть пускай мрут. Пусть живут калеками. Но тут. На Родине. С большой буквы Р.

У Мухи была жена, двое детей и тесть. Какой-то узбекский генерал. Который полагал отъезд зятя с семьей личной трагедией и карьерным провалом. И не разрешал. Но наткнулся на достойное сопротивление. Поскольку Муха был очень спокойным, организованным и упрямым. Каковые качества евреям вообще немало свойственны. И все свое спокойное и организованное упрямство он направил на то, чтобы жизнь тестя перестала быть скучна. И чтобы у всех прочих, глупо-принципиальных и просто подлых, она стала такой же. Звонки со всего мира этому очень способствовали.

Звонили на домашние телефонные номера. На работу. В том числе в так называемые «ящики». Делов-то, отыскать секретный телефон секретного завода. На работу к начальникам. И к начальникам начальников. Которые, озверев от круглосуточного трезвона, в котором американских сенаторов сменяли итальянские домохозяйки, израильских раввинов британские лорды, а аргентинских студентов новозеландские фермеры, зачастую вызывали подчиненных на ковер и рекомендовали подписать разрешение. Или искать другое место работы.

Так было не один раз. И не два. И не двадцать два. Много больше. Поскольку как-то вдруг выяснилось, что небезразличных людей, у которых найдется время, чтобы заняться проблемами совершенно им незнакомых русских евреев, попавших в беду, достаточно. И уесть систему они все вместе взятые могут не хуже, чем пчелиный рой медведя. Скорее, лучше.

Параллельно кучерявый, как рождественский барашек, с глазами навыкате и несколько сонным выражением лица Муха командовал еврейским самиздатом. Тем самым, который, в качестве «Еврейского информационного центра в Москве», с его архивами и библиотекой, разбросанной на нескольких конспиративных квартирах, и передал автору перед отъездом. Благо у центра всегда на всякий случай было два директора. Один сидел или уезжал. Другой работал и растил смену.

Система была немаленькая. 80 человек. Водители. Библиотекари. Хозяева квартир. Фотографы, которые делали фотокопии. Прикормленные копировальщики в секретных и сверхсекретных «ящиках», где были ксероксы – по тем временам машины редкие и номерные. Все под контролем. Все на учете. Но работавшие налево, как хорошо смазанная молотилка. На приработок. Вот она и молотила. Поскольку ребятам в ксерокопировальных отделах хотелось денег, и на чем их зарабатывать, было все равно.

На ксероксах печатали Высоцкого и Окуджаву. Жванецкого и Городницкого. Галича и де Сада. Копировали дореволюционные книги и свежую, забракованную для официального перевода фантастику. Трактаты по сексу и пособия по карате. Истории о снежном человеке и НЛО. Проскочившую таможню порнографию и Камасутру. Ну, и, до кучи, кому что надо. Христианское – в том числе сектантам. Мусульманское – редко, рынок был еще не тот. «Майн кампф» – для фашистов. Сонники и гороскопы – для дам. И еврейское. Понятно для кого. А также много чего для диссидентов. И просто для тех, из числа читающей публики, чьи интересы Главлит не удовлетворял. А Спецхран удовлетворять отказывался. Закон рынка. Есть спрос – есть предложение. Во все времена. При всех правителях. Не нравится – не ешь.

Автор не берется оценивать масштабы этой деятельности по Союзу во всей ее полноте и по всем направлениям. Но за еврейское, которое под конец контролировал лично, отвечает. 49 000 экземпляров за первые полгода в 1990-м. Включая периодику – 11 наименований. От «Проблем отказа» и религиозного альманаха «Маханаим» до «Вестника еврейской истории». Главным редактором которого автор как раз и был. После чего были получены ISBN-новские номера на официальный книгоиздат. Благо в ноябре 89-го Еврейский информационный центр «Ариэль» был зарегистрирован со всеми необходимыми для организации этого процесса разрешениями.

И вот тут пошла нормальная работа. Через типографию. «География Израиля». «Еврейские сказки» – с фантастическими по уровню и качеству иллюстрациями Саши Егорова, сокурсника автора по МИСиС. Сталеплавильщика по институтской специальности. Художника-самоучки Б-жьей милостью. Лучшего иллюстратора Лема, Стругацких и много кого еще в стране. Интеллигентного штангиста с лицом и фигурой доброго неандертальца. Подготовившего еще и потрясающие иллюстрации к так и не изданной в те годы «Еврейской кухне», некоторые из которых украсили настоящую книгу – всего через двадцать два года после того, как были созданы. Но это уже не столько по части отказа, сколько по культурной.

Завершая тему отказа и отказников, скажем, что после распада СССР уехали все, кто хотел. Что сделало бессмысленным применительно к России поправку Джексона-Вэника, требовавшую свободы выезда евреев, года этак с 1992-го. Это автор и пытался донести до американских конгрессменов в Вашингтоне год спустя – с минимальным успехом. Хотя еще через десять лет безнадежно устаревшая поправка все-таки была отменена. После чего немедленно был введен в действие «акт Магнитского» – не против России в целом, но против нескольких представителей правящей элиты.

Это элиту обидело. И она в ответ запретила усыновление американцами российских детей-сирот, в том числе инвалидов. Почему это важно кому-то, кроме самих сирот и их потенциальных приемных родителей? С какой стати, если одна страна до такой степени обиделась на другую, российские космические ракеты продолжают использоваться американцами? Российский титан идет на американские «Боинги»? Российско-американское сотрудничество в области урана расширяется? И, наконец, американские войска продолжают использовать базу в Ульяновске на транзите из Афганистана? Или там есть то, чего нет в вопросе о сиротах: серьезная финансовая составляющая? Секрет Полишинеля…