Так вот, именно туда на работу после приезда в США взяли знаменитого Леонида Стонова. Московского барина из хорошей семьи. Интеллигента, имевшего давние вопросы к советской власти по репрессированному папе. И не только. Дома у которого в ряд стояли на рояле фотографии с дарственными надписями от сильных мира сего. От президента Рейгана. От Маргарет Тэтчер. И так далее. Которые они ему дарили лично, во время их визитов в СССР. В ходе которых обязательно с отказниками встречались.

Стонов в США в конце концов уехал. Он блестяще владел английским. Но был немолод. И работа в знакомой организации со знакомыми людьми казалась ему большой удачей. Именно казалась. Поскольку он, бывший на три головы выше всех своих начальников по интеллекту, образованию и умению себя вести, в их офисе оказался чем-то вроде мелкого клерка на побегушках.

Видеть это было невыносимо. Не замечать было невозможно. Особенно после всех их деклараций о еврейском братстве. Тех же самых людей. Обращенных к тем же самым евреям. Что сильно подпортило отношение автора к американским правозащитникам в целом и еврейским правозащитникам в частности. И намертво остановило процесс его собственной эмиграции. О чем он ни на минуту не жалеет.

Началась бы гражданская война – дело другое. Тогда надо уносить ноги, спасая жен, детей и стариков. Куда глаза глядят. С боем или нет – как кривая вывезет. Не началась – сидеть, курить бамбук. Работать. Строить в России свое. Хочешь жить в Америке? Строй Америку. Хочешь в Израиле? Строй Израиль. Хоть Сингапур. И ведь пока получается. Не все, но многое. По крайней мере, на порядок больше, чем получилось бы в любой стране, куда была возможность уехать. Что, несомненно, случайность. И никаких гарантий тут нет. Ну, так их, как выясняется, нигде нет. Карма.

Многие из самых толковых отказников, доехавших до Израиля, попали на госслужбу. В том числе в Лишку, которую в России больше знают как Натив. Она же Лишка ха-кешер. Контора по связи. С евреями. Не всеми, а из Брит а-моацот. То есть из Советского Союза. Подчинявшаяся премьер-министру Израиля. Которому, помимо нее, подчинялись Моссад, АМАН и ШАБАК. То есть политическая разведка, военная разведка и контрразведка, известная отечественным арабистам как Шин-Бет. И Лишка. По крайней мере, при самом талантливом ее руководителе – Яше Кедми. Он их всех, умных бывших отказников, мотивированных и способных, хорошо знавших страну, с которой им приходилось работать, и людей, эту страну населяющих, туда и привел. В том числе самого толкового и удачного за время его существования директора Израильского культурного центра – Наташу Сегев. И много кого еще.

Включая младшего Лернера – Влада, из такого же семейного академического тандема, как Гольдфарбы. Только пошедшего работать на еврейское государство, а не на еврейских миллиардеров с сомнительной репутацией. В результате чего его, в конечном счете, как и большую часть бывших сотрудников Кедми, не говоря уже про него самого, в определенный период из России, мягко говоря, попросили.

Хотя работал Влад к тому времени уже не в Лишке, терявшей влияние и ослабевшей при новых начальниках, а во всемирном ОРТе. Он же Общество ремесленного труда. Который был основан еще до революции в России тремя меценатами: Бакстом, Поляковым и бароном Гинзбургом в качестве системы еврейского профессионального обучения. Превратившемся в одну из лучших мировых систем этого типа. С компьютерными центрами в США. Университетом в Уругвае. Гимназиями в Израиле и Аргентине. Сельскохозяйственными колледжами в Индии. И несколькими школами в России.

Центр ОРТа был в Лондоне. Много лет им командовал Джозеф Хармац, личность легендарная. Бывший старший офицер СМЕРШа, окончивший фронтовой путь на Балканах. И в конце войны невесть какими путями оказавшийся в Палестине. Как многие из тех, кто участвовал в Войне за независимость на стороне Израиля, который тогда был полностью советским проектом. В отличие от проекта британского – Иордании. За нее, в том числе во главе Арабского легиона, воевали английские офицеры. Русский язык у Хармаца до конца жизни был родной. Без акцента. Чего автор, познакомившийся с ним в августе 90-го в Лондоне, не знал, и без всяких колебаний определил его как коренного англичанина.

Через десять с лишним лет, когда тот был уже на пенсии, они столкнулись во Флориде. На вечере, который проводила местная община. С помянутым Милтоном Граллой в качестве почетного гостя. И обменялись парой фраз на русском языке. Поскольку Хармаца, с его биографией, коллеги по израильским профессиональным кругам автору, как президенту Российского еврейского конгресса, крупному лоббисту и спонсору ОРТа, уже заложили. Реакция на дружеское обращение к ветерану организации по-русски была изумительной.

Крепкий лысый старик стал удивительно похож на вставшую на хвост кобру перед броском. Весело прищуренные глаза превратились в пистолетные дула. Маленькие. Без дна. Очень убедительные глаза. А потом расслабились и потеплели. После объяснений и ссылки на фамилии информантов. Только на дне осталось внимание к персонажу, с которым общался. Как у снайпера. Который прицелился, но на курок пока еще не нажал. С ударением на «пока еще».

Этого человека во главе ОРТа в начале 2000-х сменил Роберт Зингер – Рон. Бывший заместитель Кедми и отличный организатор. Профессиональный дипломат с опытом работы в Москве и Нью-Йорке. И, с весны 2013-го, глава исполнительного аппарата Всемирного еврейского конгресса. Который, после того как Лернера «не захотели» в Москве, не моргнув глазом перевел его в Киев. Лишив Москву и самого Влада – гурмана и блестящего пианиста, и посиделок друзей у него дома. Где гостей принимала веселая такса и носившийся с ней наперегонки по квартире кот повышенной пушистости. Кота этого жена Лернера собрала буквально по частям после того, как он улетел с окна, получив травмы, как сказали врачи-ветеринары, несовместимые с жизнью. После чего он явно стал считать себя человеком. И вести соответственно.

Лернер был москвичом, город любил и уезжать не стремился. Но, вообще говоря, происходили казусы такого рода не только с ним, но и со многими израильскими дипломатами и сотрудниками еврейских организаций. Причем многие стали персонами «нон грата» по наводке конкурировавших с их ведомствами израильских учреждений. Что хорошо характеризует атмосферу работы представителей любого государства за границей. Включая Россию.

Между людьми – но не конторами – есть шанс на дружбу и взаимопомощь. Если его нет, совсем хана. Но конторы друг друга не любят всегда. И гадят, кто как может. Госдепартамент – ЦРУ и Пентагону. МИД своим – «соседям». «Ближним» и «дальним». Предоставляя им возможность жаловаться. Хоть в «Лес». Хоть в «Аквариум». Хоть на Площадь павшего героя – в «Комиссию Глубинного Бурения». Она же Лубянка. Которая была имени Дзержинского. А потом опять стала Лубянка. Ну, и в Израиле не без этого. Было и есть. Лишку при Кедми долбали все его израильские коллеги подряд. Организовывали сливы в прессу. Создавали комиссии. Стучали начальству. Подкидывали компромат российским спецслужбам. Очень уж ядовит на язык был, собака. Плюс умен, принципиален и денег не крал.

Терпеть не мог бюрократов. Плевать хотел на табель о рангах. Связи имел бешеные. И в странах, которые Лишка курировала, мог все. Буквально все. Включая прямой контакт с премьерами и президентами. Как его и его людей было не убрать с поля? Хотя разведывательной деятельностью в классическом смысле они как раз не занимались. Где какой полигон, кто что кому продал из «железа», кто кому нагадил и прочее из историй про плащ и кинжал – это было не про них. Они, при всем их профессионализме, занимались евреями. И только евреями. Чего и не скрывали. Но поверить в это с отечественной точки зрения было чрезвычайно трудно.