«Он прав, – добавила Робертс. Она говорила так редко, что сейчас Макензи искренне удивилась, услышав её голос. – Фоули виновен. Иначе зачем бы он нападал на вас? Иначе откуда двум находившимся рядом с ним людям было сразу понятно, что он имеет в виду под фразой «запасной план»?»

Макензи хотела поспорить, но все её аргументы не выдерживали критики. Интуиция её много раз спасала в прошлом: когда остальные думали, что дело закрыто, внутри неё что-то говорило, что охота ещё не закончена.

«А может, это он, – подумала она, позволив себе минутное наслаждение победой. – А может, мы поймали ублюдка».

«Ладно, – вслух сказала Макензи. – Давайте представим, что Фоули и есть наш похититель. Где тогда женщины?»

«Я бы и сам хотел знать, – ответил Бейтман. – Скажу одно: стоя здесь на морозе, мы ничего нового не узнаем. У нас осталась всего одна машина на всех. Предлагаю вернуться в участок и хорошенько допросить эту сволочь».

Макензи посмотрела на сарай и на сияющий белый лес за ним. Потом она посмотрела на Эллингтона и заметила неуверенность в его взгляде. Он пожал плечами. Подобное пораженческое отношение было ему не свойственно. «Я согласен», – сказал он.

Макензи рассчитывала, что он её поддержит. В какой-то степени, так он и сделал. Он явно чувствовал, что что-то здесь не сходилось, но понимал, что спорами они ничего не добьются. Кроме этого, судя по тому, как он гримасничал от боли при каждом вдохе, можно было сделать вывод, что удар битой был сильнее, чем все подумали.

Не тратя времени даром, Бейтман направился к одинокой машине у дома Эда Фоули. Макензи пошла следом, в последний раз взглянув на двор. Ночь, опустившаяся на белый снег, не предвещала ничего хорошего, но и не отталкивала. Казалось, она скрывала множество секретов, в которых им предстояло разобраться.

На долю секунды Макензи позволила себе почувствовать надежду. «Мы его взяли, – подумала она, вслушиваясь в каждое слово. – Возможно, всё закончилось».

Макензи нервно ходила из угла в угол в комнате для наблюдения, глядя на три небольших чёрно-белых монитора перед собой. Для Фоули и двух его подельников выделили три комнаты для допросов. Макензи решила пока не участвовать в допросах, а наблюдать. Она была жутко расстроена и понимала, что сейчас, когда её мозг был занят другим, она была не самым лучшим дознавателем. Она сидела и смотрела, как Бейтман, Уиклайн и Эллингтон допрашивают подозреваемых.

Фоули явно дал понять, что говорить он отказывается. К несчастью для него, это решение не распространялось на его дружков. Макензи наблюдала, как Эллингтон прорабатывал самого молодого из них, двадцатитрёхлетнего Джексона Рэнделла.

«Мы проверили тебя по базе, – сказал Эллингтон. – Мы знаем, что ты чист перед законом. Если будешь сотрудничать, то, думаю, тебе дадут минимальный срок за нападение на агента ФБР с битой, возможно, даже отделаешься штрафом. Если откажешься говорить, то можешь смело готовиться провести следующие двадцать лет жизни в тюрьме вместе с Фоули».

Макензи выключила звук на оставшихся двух мониторах и теперь слушала только Рэнделла. «Чёрт побери, я вообще не понимаю, что я здесь делаю», – ответил он.

«Хочешь сказать, что не знаешь, кто такие Долорес Мэннинг, Кристал Холл, Наоми Найлс и Мисси Хейл?»

«Не знаю, друг. Эд… сам этим не занимался. Он просто поставлял клетки плохим парням. Понимаешь?»

«Нет, не понимаю».

«Был один чувак из Никарагуа. Точно не знаю, но сейчас он вроде живёт в Вегасе. В ящиках Эда он перевозил девушек с одного места на другое. Ящики для скота для этого подходят лучше всего, потому что… чёрт, друг,… потому что в них проще прятать связанных людей».

«Какие ещё девушки? – спросил Эллингтон. – Я думал, ты сказал, что никаких девушек не было».

«Я же говорю, Эд никогда не имел дела с девушками, он занимался ящиками».

«Мы сейчас говорим о похищенных девушках?»

«Я не знаю. Наверное. Я слышал, как пару раз он говорил слово «торговля».

«Сколько женщин в них побывало?» – спросил Эллингтон.

«Я не знаю, честное слово. Точно знаю, что как минимум две».

«Кому их продали?»

«Не знаю. Повторюсь, этим занимался Эд. Эта часть работы… меня бесила».

«Как давно он этим занимается?» – громче спросил Эллингтон.

«Думаю, чуть меньше года».

«Ты уверен, что он не похищал женщин с местных дорог?»

«Если он это делал, то я не в курсе».

«Зачем ему понадобились два партнёра, если он просто продавал ящики?»

«Я занимался технической частью, чтобы невозможно было отследить электронную переписку и денежные переводы. Генри, наш третий партнёр, новенький. Я не знаю, почему он с нами. Думаю, он друг того покупателя из Вегаса».

«Получается, что мы сейчас говорим о торговле людьми?» – глядя ему в лицо, спросил Эллингтон.

И тут Рэнделл начал плакать. Он просто зашёлся рыданиями на глазах у Эллингтона, не в силах выдержать груз того, в чём был замешан.

То, что услышала Макензи, было ужасно, но она лишь ещё раз убедилась в том, что Эд Фоули не был тем, кого они ищут.

«Не долго музыка играла, – подумала она о недавнем ощущении победы. – Неужели, я всё время ошибалась? Наш похититель слишком осторожен, даже немного шаблонен. Что если он похищает женщин для… продажи? Что если им движет что-то ещё, помимо простого желания их контролировать? Нельзя связать его с Фоули, но подобный вариант обязательно нужно рассмотреть».

Кто-то постучал в открытую дверь кабинета. Макензи повернулась на звук и увидела Робертс со стаканом кофе в руках. Она дала его Макензи и сказала: «Вы можете в это поверить? Будто нам мало наркотиков… в этом чёртовом городе».

«Раньше в Бент Крик такого не случалось?» – спросила Макензи.

«Торговли людьми? Нет».

«Офицер Робертс, можете узнать, смогу ли я через пару минут взять патрульную машину? Лучше, если на колёсах будут цепи».

«Без проблем. Куда вы едите?»

«Назад к дому. Сейчас, когда у нас есть доказательства торговли людьми, пусть даже речь идёт о простой продаже ящиков, нужно взглянуть на улики под новым углом. Наверное, я постараюсь лучше исследовать ящики или проверю список бывших любовниц Фоули, может, они расскажут нам что-нибудь интересное».

«Но разве мы только что не арестовали преступника? – спросила Робертс. – На улице идёт снег, холодно и темно. Давайте отложим на потом».

«Конечно, давайте. Но если мы когда-нибудь найдём этих женщин, и они спросят, почему их так долго искали, раз они обморозили себе все пальцы, я скажу, что во всём виноваты вы».