– Я знаю, кто мне поможет. Саша. Он мне обещал. – Она была уверена, что именно обещал. Надо только подождать немного, и он все сделает.

Но тут не выдержал Лешка.

– А это видела, – и поднес свой громадный кулак к ее лицу. – Ты будешь у меня жить, есть, пить, мной вертеть и к бывшему любовнику бегать? Нет, Ритка, я на это не подписывался. Не хочешь быть со мной, вали на все четыре стороны! А раз тебе идти некуда, прижми зад и сиди тихо. Узнаю, что к любовнику бегала, выкину из квартиры или еще лучше, Шинкову сдам, он тебя с потрохами слопает. Так что, подруга моя, сиди и не рыпайся. – Он продолжал потрясать кулаком, его агрессия искала выход. – Бычок, говоришь? Да если бы не я, уже мертвяками были оба. Жрать давай!

Ритка стояла у двери молча, ее молчание было напряженным, красноречивым, полным боли.

– Я сказал – жрать давай. И не вздумай со мной играть в свои игры! Я парень простой, переломлю хребет за один раз.

– Ладно, хватит выступать. – Она решила сегодня не связываться с ним, потому что видела Лешку таким первый раз.

Завтра будет другой день, и он будет лучше, чем сегодняшний. Завтра она обязательно найдет Сашу, только вслух про него больше ничего не скажет. А он не может ее бросить, не может! А сегодня она будет играть по Лешкиным правилам, но только сегодня.

В груди жгло и болело, словно там скопились осколки стекла, которые больно ранили. Ритке было больно дышать, ей сейчас могло помочь только одно лекарство. Она налила водки и залпом выпила. Стекло в груди медленно растворялось в напитке, и стало немного легче, на чуть-чуть, но этого ей хватило, чтобы не закричать и не завыть снова.

Мама Тамары Кузнецовой, Ольга Петровна, плакала, и Руслан ждал, когда она успокоится. Хотя, конечно, это кощунство, ждать, когда успокоится мать, оплакивающая дочь. Дети должны хоронить своих родителей, обратное противоречит природе и всему пониманию жизни.

– Может, воды?

Она замотала головой:

– Спасибо, не надо.

За годы с множеством бесед с пострадавшими, с родственниками убитых Аванесов так и не смог привыкнуть к женским слезам, к горю. Он нервничал, терялся и не знал, как себя вести. Наконец Ольга Петровна вытерла слезы, но он видел, что она продолжала плакать сухими глазами, потому что боль охватывала материнское сердце и душу и словно рвалась наружу. Но у него вариантов не было, следователь должен задавать свои вопросы и цеплять опять по живому, потому что ему обязательно надо найти подонка, который лишил девушку жизни.

– Вы часто с дочерью ходили на симфонические концерты в БКЗ?

– Нет, впервые. Тома сама купила билеты. Я еще удивилась, говорю, я ничего не смыслю в музыке. А она – вот и начнем разбираться. Наивная она была.

– Ваша дочь последние месяцы встречалась с молодым человеком по имени Александр. Она рассказывала вам о нем? И еще, Тома никогда не упоминала имя Рита? В каких-нибудь разговорах?

– Нет, про Риту не упоминала. А что касается ухажеров. – Тут Ольга Петровна слабо улыбнулась. – Этого не может быть. Она собиралась замуж за Кирилла.

– Бывает, что дочери не делятся с матерями о сокровенном.

– Это не про Тому. Она была открытым человеком и вся на виду. И она бы не стала обманывать Кирилла. Он очень ранимый. Он любил Тамарочку, они вместе с детства. Я другого молодого человека с ней и не представляю.

Вот так. Мать не знает о том, что дочь была влюблена и строила планы совсем на другого зятя. Значит, надо приглашать Кирилла. Ревность – это мотив, который не вычеркнешь. И сколько на своем веку Аванесов повидал таких Ромео, которые не смогли пережить, что девушки делают выбор не в их пользу.

Мужская ревность слепа и прямолинейна, даже незатейлива. Основное средство в ее арсенале – «набить морду» сопернику, караулить у подъезда. Но Кирилл против Саши – «дохляк», мальчишка. Куда ему тягаться с бывшим участником «горячей точки»? И по статистике, летальные исходы в случае с мужской ревностью редки. Это женская ревность неспособна прощать. Аванесову вдруг пришла на ум прочитанная когда-то фраза: «Женская ревность – это змея с зелеными глазами».

Ну конечно, девчонка с зелеными глазами – это Ритка, и она никогда бы не простила, что Саша променял ее на Тамару. Итак, любовных треугольников два: Тамара, Саша, Рита. Этот треугольник очень опасен из-за взрывной Ритки.

Другой треугольник – Тома, Саша, Кирилл, и здесь «слабым звеном» мог оказаться только Кирилл. Каждый из треугольников жил своей жизнью. Треугольник – самая простая замкнутая прямолинейная фигура. Математика утверждает, что треугольник фигура не изменяющаяся, в нем нельзя сдвинуть или раздвинуть никакие две стороны в отличие от иного многоугольника, в нем даже нельзя изменить ни один из углов. Его можно только разорвать, разломать, уничтожить. Что и произошло с каждой из треугольных фигур.

Руслан вспомнил охранника универсама по имени Кирилл. У молодого человека была неприметная внешность. Есть такой тип людей, вроде все на своих местах, и нос, и рот, и глаза, но вот если все это собрать в единое целое, то лицо словно теряется и становится размытым, растушеванным. Глаза у юноши были с поволокой, и он смотрел все время в сторону, производя впечатление нездорового человека. Пожалуй, Кирилла надо задержать и немедленно.

Аванесов сделал звонок своим ребятам и поспешил на встречу, которую он не мог отменить. Тема «Промсвязи» вроде как и не имела прямого отношения в убийствам девушек, не ложилась в общий контекст происшествия, но это было для него самым ярким штрихом в портрете Шинкова. Старое дело об акциях «Промсвязи» нужно Руслану, чтобы понять главное и перестать обращать внимание на белый цвет основы. Аванесову очень хотелось дорисовать портрет мэра.

Учительница Нина Семеновна Иванова оказалась на удивление милой старушкой, хранившей в памяти множество историй, в том числе и про семью Савватеевых.

– Очень славные люди были, приятные, образованные. С главой семейства мы только раскланивались, а вот с супругой его и их сыном Сашенькой были хорошими знакомцами. – Она так и сказала «знакомцами». – Сашина мама работала режиссером на радио, творческая женщина, разбиралась в классической музыке и Саше прививала вкус. Я у Саши в классе вела русский язык. Я, знаете ли, окончила в свое время Московский университет.

– Да как же вас, дорогая Нина Семеновна, к нам в такую провинцию занесло? – удивился Аванесов.

Она рассмеялась, и смех у нее был нежный и заразительный.

– Любовь, молодой человек, любовь. Самое что ни на есть красивое чувство и прошлого, и настоящего. Но вы ведь про Сашу пришли расспрашивать, а не слушать истории безумной старухи.

– Не наговаривайте на себя, Нина Семеновна!

Но она вернулась к главной теме:

– Саша Савватеев был способным мальчиком. Воспитанным, с товарищами ладил, да и конфликтов в классе у него не было. Правда, помню один любопытный случай. Я отправила двух мальчиков прямо с урока в парикмахерскую, раньше ведь такие установки были, что мальчикам с длинными волосами в школу ходить не полагалось. Саша долго возмущался, что это насилие над личностью, и вышел с ними из класса в знак солидарности. Он вообще был таким мальчиком, что радел за справедливость, и дети это знали и уважали его. – Глаза Нины Семеновны лучились добротой, и в них пряталась хитринка. – В конце урока они вернулись из парикмахерской – все трое пострижены наголо. В знак протеста, так сказать. Дети в классе то смеялись, то гудели, и конец урока был сорван. Я была в шоке. Я даже извинилась перед детьми, что они меня не так поняли. Конфликт, собственно, был исчерпан. Сейчас Саша, конечно, такой поступок не совершит, побережет прическу, она у него модная.