– И вы отец Брукса? Почему вы бросили его, когда он был маленький?

На несколько холодных секунд за столом воцарилась тишина. Джейк, сидевший по другую сторону от Луки, пришел на помощь Чарльзу.

– Сынок, это невежливо.

– Нет-нет, – замахал рукой тот. – Все нормально. И это хороший вопрос, должен сказать.

– Кому как не восьмилетнему ребенку задавать трудные вопросы? – поддержал Брукс. Но в глубине души ему было очень некомфортно. Потому что он не представлял, как можно ответить правильно. И вместе с тем он жаждал услышать это в течение тридцати лет.

Чарльз протянул мальчику руку с золотыми часами на кожаном ремешке.

– Давай заключим сделку. Я отвечу на твой вопрос, если обещаешь пригласить меня на премьеру своего фильма. Я бы с удовольствием посмотрел его.

– Не уверен, что покажу его людям. Я снимаю этот фильм в рамках исследовательского проекта для жителей Луны. Как вам такой расклад: если устрою премьеру для землян, то приглашу и вас?

– Вполне справедливо. – Чарльз снова посмотрел в камеру и поправил воротник рубашки. – Брукс появился на свет, когда я и его мама были очень молоды и только заканчивали среднюю школу. Денег у нас было немного. Тогда мы еще не были женаты. Мы думали, что Бруксу будет лучше, если мы отдадим его на усыновление.

– Где сейчас его мама? Вы все же поженились?

– Она вернулась в Калифорнию. Да, это так.

– Почему она не пришла? Она не хочет увидеться с Бруксом?

На этот раз вмешалась Кармен. Она сидела рядом с Эбби, и они были поглощены своим собственным разговором.

– Лука! Довольно!

– Все нормально, – повторил Чарльз и взглянул на сына. – Хорошо, когда можно говорить откровенно. Верно, Брукс?

Тот поднял руки, пытаясь скрыть бушующие внутри эмоции: печаль, любопытство, смущение, гнев, ярость – все это было результатом абсурдной ситуации, в которую он попал.

– На этой Горе у тебя не может быть секретов. С таким же успехом можно поделиться ими со всем миром.

Это было правдой. Куда лучше посвятить всех на Красной Горе в свои тайны; это единственный способ не дать им вернуться, чтобы преследовать вас.

Чарльз повернулся к Луке:

– Мама Брукса просто потрясена, вот и все. Она считает, что она бросила сына, и страдает от этого всю свою жизнь. И теперь, когда она знает, где он, как он выглядит, что думает, ей страшно. Она рада и боится одновременно.

Мальчик направил камеру на Брукса.

– Ты счастлив, что у тебя теперь есть папа?

Тот покраснел, на секунду задумался и честно ответил:

– Да, я очень счастлив.

– Ну, достаточно на сегодня, – обратился Джейк к сыну. – Хватит расследований. Давай на время выключим камеру.

– Да, сэр.

Лука убрал камеру в рюкзак.

И Брукс почувствовал, как успокаивается сердцебиение и расслабляется шея.

Гости перебирали бутылки вина, острословили и обменивались последними сплетнями. Подобно грузовому поезду, столкнувшемуся с застрявшим на рельсах автомобилем, споры неумолимо скатывались ко все более оживленным и противоречивым, разговоры становились обрывочными, а смех лился рекой, став желанным освобождением для всех, кто страдал синдромом сбора урожая. Люди переходили от стола к столу, наверстывая упущенное со старыми друзьями. Брукс представил знакомым новую подружку и нового папу. Ему не нравилось быть в центре внимания, но он знал, что сейчас без этого не обойтись. И для интроверта у него неплохо получалось вести беседу.

Позже вечером Брукс и его отец расположились в баре дегустационного зала, потягивая виски. Снаружи в отсвете огромного костра было видно, что Эбби и Кармен все еще болтают за столом.

Стены зала Till Vineyards были из ударопрочного стекла и настолько чистые, что даже криминалисты ФБР не смогли бы найти пятен и отпечатков нигде, кроме как на дверных ручках или вокруг них. Подвесные лампы Эдисона и зажженные свечи, стоящие на старых винных бочках, давали приглушенный свет, так что ночью помещение напоминало подземную таверну. Десять деревянных табуретов были придвинуты к стойке бара, которая представляла собой не что иное, как бетонную плиту.

Брукс отхлебнул виски и задал вопрос, который в последнее время занимал его мысли:

– Расскажи мне о моем брате.

Да, ему было больно, что мать еще не готова с ним увидеться. Он провел много часов, думая о ней, гадая, встретятся ли они когда-нибудь. Но еще тяжелее ему было думать об этом таинственном парне, который сбежал, будто бы последовав примеру Брукса-подростка. Теперь, когда Бейкер знал о существовании Шея, ему отчаянно хотелось получить больше информации о своем младшем брате, что им движет, во что он ввязался. Чарльз положил локти на стойку бара и сцепил руки.

– Шей больше похож на маму. У вас одинаковые глаза, и все. Он симпатичный, как и ты. У него кудрявые каштановые волосы, но он позволяет им расти дикими. Он бреется раз в месяц и одевается во все, что можно найти в «Гудвилле»[64], обычно в ковбойские рубашки на кнопках. Мы с радостью наблюдали, как он растет, хотя он даже в детстве был нарушителем спокойствия в школе. – Чарли шумно выдохнул. – Когда он пошел во второй класс, мне пришлось забрать его из школы в первый же день учебного года, потому что он намазал суперклеем учительское кресло.

Брукс усмехнулся.

– Все эти шалости были в основном безобидны. Став подростком, он загорелся верховой ездой. У одного из его друзей было ранчо, и он иногда брал его с собой. Шей действительно увлекся этим и проводил лето в Нью-Мексико, работая, ухаживая за животными и проводя экскурсии. Он был абсолютно счастлив. Он так полюбил этот город, что поступил в Университет Альбукерке. Мы с твоей мамой навещали его. Все было хорошо. – Он сделал паузу. – А потом кое-что произошло.

Брукс скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула:

– Что?

Чарльз опустил глаза.

– Шей увлекался дурными женщинами. Я имею в виду тех, что ты не стал бы приводить домой.

В этот момент в дверях возникла Эбби с озорной улыбкой, которая появилась у нее после нескольких рюмок.

– А я удивляюсь, куда делись все красивые мужчины.

Собеседники обернулись к ней. Чарльз указал на заднюю дверь и сказал:

– Кажется, туда.

Она придвинула табурет, образовав треугольник.

– О чем это вы тут болтаете? Вы оба выглядите виноватыми.

Брукс погладил ее по спине:

– Из-за большого количества выпитого виски.

Эбби отпила глоток из его бокала и облизала губы: