Я повернулся к воротам и подозвал стража, рассказавшего мне про отъезд Эдуарда.

– Эрдвульф вернулся сюда? – спросил я.

Воин кивнул:

– Вчера утром, господин.

– Как было дело?

– Он приехал в спешке, господин, и через час снова уехал.

– Люди при нем были?

– Восемь или девять. Ускакали вместе с ним.

Я отпустил его и приблизился к Эдит.

– Твой брат побывал здесь вчера, – сообщил я. – Побыл немного и удрал.

Она перекрестилась:

– Я молюсь за его жизнь.

Новости о неудачном покушении на Этельфлэд не могли достигнуть Глевекестра раньше появления Эрдвульфа, поэтому никто не заподозрил его предательства, хотя наверняка удивились последующему бегству.

– Зачем он приезжал сюда? – спросил я у Эдит.

– А ты как думаешь?

– За деньгами? И где они хранились?

– Были спрятаны в личной часовне Этельреда.

– Ты пойдешь туда и скажешь, исчезли они или нет, – велел я.

– Конечно исчезли!

– Знаю, – сказал я. – И ты это знаешь. Я просто хочу убедиться.

– А потом?

– Что – потом?

– Что будет со мной?

Я посмотрел на нее и позавидовал Этельреду.

– Ты не враг, – сказал я. – И если хочешь присоединиться к брату, то пожалуйста.

– В Уэльсе?

– Так он туда направился?

– Я не знаю, куда он направился. – Эдит пожала плечами. – Но Уэльс ближе всего.

– Просто сообщи мне, исчезли ли деньги, – заявил я. – А потом можешь уходить.

Глаза женщины блеснули, но были то слезы или дождь, не берусь сказать. Я соскользнул с коня, скорчившись от боли в ребрах, и отправился выяснять, кто за старшего во дворце Глевекестра.

* * *

Спать в конюшне мне не пришлось, меня разместили в палатах одного из римских зданий поменьше. Это был дом с внутренним двором, всего с одним входом, над которым прибили деревянный крест. Переминающийся слуга сказал, что в этих комнатах живут капелланы Этельреда.

– И сколько же капелланов у него было?

– Пять, господин.

– Пять в этом доме? Да здесь для двух десятков места хватит!

– И еще их слуги, господин.

– Где капелланы теперь?

– Несут бдение в церкви, господин. Завтра похороны лорда Этельреда.

– Капелланы Этельреду больше без надобности, – сказал я. – Пусть ублюдки выметаются отсюда. Могут спать в конюшне.

– В конюшне, господин? – Слуга нервно сглотнул.

– Разве ваш пригвожденный Бог не в стойле родился? – спросил я, и он только тупо уставился на меня. – Если ясли годились для Иисуса, то подойдут и для Его треклятых попов. Но не для меня.

Мы вынесли пожитки священников на двор, потом мои люди заняли освободившиеся комнаты. Стиорра и Эльфинн делили свою со служанками, а Этельстану пришлось спать под одной крышей с Финаном и полудюжиной других воинов. Я позвал парня в свои покои – палату с низкой кроватью, на которой я лежал, потому что боль в нижней части ребер сделалась нестерпимой. Я ощущал, как гной и сукровица сочатся из раны.

– Господин? – с тревогой обратился ко мне Этельстан.

– Здесь Этельхельм, – сказал я.

– Знаю, господин.

– Тогда скажи, чего он от тебя хочет?

– Моей смерти?

– Вероятно, – согласился я. – Но твоему отцу это не понравится. Тогда чего еще?

– Забрать меня у тебя, господин.

– Зачем?

– Чтобы его внук стал королем.

Я кивнул. Разумеется, парень знал ответы на мои вопросы, но он должен был их прочувствовать.

– Хороший мальчик, – сказал я. – И как намерен он поступить с тобой?

– Услать меня в Нейстрию, господин.

– А что произойдет в Нейстрии?

– Меня или убьют, или продадут в рабство, господин.

Боль усилилась, и я зажмурил глаза. Сочащаяся из раны жидкость воняла как сточная канава.

– Так что ты должен делать? – спросил я, снова открыв глаза и посмотрев на него.

– Держаться рядом с Финаном, господин.

– Не убегать! – резко бросил я. – Не искать приключений в городе. Никаких подружек! Ни на шаг от Финана, понял?

– Конечно, господин.

– Ты можешь стать следующим королем Уэссекса, – проговорил я, – но станешь никем, если умрешь или отправишься в какой-нибудь проклятый монастырь служить подстилкой для шайки монахов, и поэтому ты будешь торчать здесь!

– Да, господин.

– И если Этельхельм пришлет за тобой, ты не подчинишься, а сообщишь мне. Теперь иди.

Я смежил веки. Проклятая боль. Проклятая боль. Проклятая боль! Мне нужна Ледяная Злость.

* * *

Она пришла после наступления темноты. Я спал, а Финан или кто-то из слуг принес в комнату высокую церковную свечу. Она сильно коптила, едва освещая потрескавшуюся штукатурку на стенах и отбрасывая танцующие тени на потолок.

Разбудили меня голоса за дверью: один просящий, другой грубый.

– Пусть войдет, – сказал я. Створка приоткрылась, пламя свечи затрепетало, тени запрыгали. – Закрой дверь.

– Господин… – заикнулся было караульный.

– Закрой дверь, – повторил я. – Она не убивать меня пришла.

Впрочем, боль была такой, что я не стал бы возражать, имейся у гостьи подобное намерение.

Эдит нерешительно вошла. Она переоделась в длинное платье из темно-зеленой шерсти, подпоясанное золотой веревочкой и отороченное широкими полосами вышитых желтых и голубых цветков.

– Ты разве не должна быть в трауре? – ужалил ее я.

– Я в трауре.

– Неужели?

– Думаешь, мне обрадуются на похоронах? – горько осведомилась девушка.

– А мне, как считаешь? – Я рассмеялся и тут же пожалел об этом.

Эдит нервно смотрела на меня.

– Деньги… – проговорила она наконец. – Их нет.

– Естественно. – Я поморщился от укола боли. – Сколько?

– Не знаю. Много.

– Мой двоюродный братец был щедр, – ехидно заметил я.

– Это так, господин.

– Так куда же подался ублюдок?

– Он взял корабль.

– Корабль? – Я удивленно уставился на женщину. – У него недостаточно людей, чтобы управлять судном.