Неожиданно открылась «кормушка» — небольшое окошко, через которое в камеру подается еда, — конвоир выкрикнул его фамилию и сказал:

— Собирайся на допрос! Зайду через пять минут!

Александр слез с нар, сунул ноги в кроссовки без шнурков, отобранных ранее, и сел ждать конвоира. Вскоре заскрипел засов, дверь отворилась, и Александр вышел в коридор.

— Вперед! Руки за спину!

Заложив руки за спину, Александр медленно пошел вперед. Они оказались на четвертом этаже. Там находились следственные кабинеты. Конвоир медленно позвонил. Дверь открыл другой конвоир.

— Этого — в восьмую комнату, — сказал он, протягивая листок вызова. Конвоир скомандовал Александру:

— Вперед!

Подойдя к двери восьмой комнаты, конвоир открыл ее и сказал:

— Разрешите?

Из комнаты послышался голос:

— Входи!

Конвоир обернулся к Александру и велел ему входить.

Войдя в небольшую комнату, так называемый следственный кабинет, Александр увидел, что комната представляла собой небольшое помещение около 16 квадратных метров, с единственным окошком, закрытым двумя рядами решетки — одна помельче, другая покрупнее. Возле окна стояли стол и две скамейки, намертво прибитые к полу. Вдоль другой стены стояло еще несколько стульев, также прибитых к полу. Вот и вся обстановка.

За столом сидели два человека. Один — лет сорока, светленький, с голубыми глазами, в кожаной куртке, явно оперативник. Другой — в пиджаке, с бородой, помощнее, с темными волосами. Поскольку они были без верхней одежды, Александр понял, что они приехали не из какой-то другой организации, например, прокуратуры, а пришли с Петровки, по внутреннему переходу.

— Заходи, садись! — показал оперативник на стул. — Давай знакомиться. Значит, про тебя мы все знаем, — сразу сказал он. — А мы — оперативники с Петровки, как ты понимаешь.

— Да, я в курсе, — ответил Александр. И, опередив их, сказал: — Никаких показаний я давать не буду, только в присутствии моего адвоката.

— Послушай, Шурик, а кто сказал, что тебя здесь будут допрашивать? Видишь, у нас даже никаких документов нет — ни протокола допроса, ничего. Мы просто хотим с тобой побеседовать, а ты должен знать, что на беседе присутствие твоего адвоката совсем необязательно. К тому же в этой беседе скорее всего заинтересован ты, а не мы, — неожиданно добавил оперативник.

Александр, улыбнувшись, спросил:

— Интересно, в чем же это я заинтересован?

— А в том, что мы раскроем тебе глаза на многие вещи, которых ты не знал.

— Например, какие?

— Например, что тебя приговорили… Ты в курсе?

— Кто?

— Ореховские, курганские и другая братва…

— И за что же они меня приговорили?

— За то, что ты не смог уберечь своего патрона, Сильвестра.

— Ну, — протянул Александр, — это еще надо доказать! В тот день меня не было. Что вы от меня хотите?

— Мы хотим задать тебе несколько вопросов.

— А какой смысл мне отвечать на ваши вопросы? — спросил Александр.

— Очень простой. Ты приговорен и можешь погибнуть в любую минуту. Вот сейчас ты находишься в одиночке. Это наша работа и наша заслуга. И ты должен это оценить. А мы могли бы перевести тебя в общую камеру. А там, как ты понимаешь, внутри камеры ситуацией владеют зеки, «синие», блатные. Как придет «малява» с воли — тебя порешить, — это тут же сделают. Любой зек сочтет за честь это сделать. Как же, ты человек, который не уберег, а может, и сам подстроил смерть Сильвестра!

— А что, и такой базар уже идет?

— Базар идет самый разный, — сказал русый оперативник. — Мы владеем информацией.

— Так если вы владеете информацией, то зачем же меня допрашивать?

— А мы хотим уточнить кое-что, проверить. То, что мы тебя топить в показаниях не будем, — это мы тебе гарантируем.

— Это каким же образом?

— Мы не будем тебя спрашивать о принадлежности к бандформированию, о происхождении твоего оружия, которое у тебя изъяли в ходе перестрелки на Мичуринском проспекте, о твоей деятельности в бригаде Сильвестра, — нас это совершенно не интересует.

— А что же вас интересует? — спросил Александр.

Оперативники, переглянувшись, сказали:

— Нас интересует многое — последние дни Сильвестра перед гибелью. С кем он встречался, куда ездил.

— Этого я вам не скажу.

— Хорошо, — сказал оперативник. — Нас интересуют похороны. Ты же был на похоронах?

— Да, был.

— Вот мы тебя засняли, — и оперативник вытащил фото, где Алексадр стоял рядом с Вадимом. — Нас интересуют вот эти товарищи, — и он вытащил другие фотографии. Александр без труда узнал солнцевских, Андрея, стоящего с ними, курганских… Карточек было очень много.

— А вот этого товарища ты знаешь? — неожиданно вытащил из папки фотографию бородач.

— А кто это? — удивленно спросил Александр.

— Посмотри внимательно!

— Нет, я его не знаю, — покачал головой Александр.

— Как же ты не знаешь своего бывшего шефа?

— Как? Это Сильвестр? Он жив?!

— Это мы у тебя хотим спросить. Давай, Шурик, говори правду! Мы знаем, что он жив, что покушение подстроил он сам.

— А смысл какой?

— Ну, во-первых, спрятаться от басманной группировки, которая его активно искала и приговорила, во-вторых, отойти от дел — ведь у него достаточно недвижимости за границей, в Израиле, в Австрии, да и в России, — ты это знаешь не хуже нас. А в-третьих, есть какие-то еще причины. Может быть, бабки захапал «общаковские» — ведь все сейчас ваш «общак» ищут, а никто найти не может.

— Я не в курсе, — сказал Александр. — И я не верю, что Сильвестр жив.

— А ты знаешь, что его уже видели в Одессе после похорон, причем в обществе Росписи?

— Откуда я могу это знать? Я два дня пил после похорон, потом меня задержали. Я вообще не в курсе, что творится, что делается. У вас же есть возможность проверить, он это или нет, опознание, в конце концов, провести… Ведь у него есть родственники, его брательник приехал…

— Все это мы сделали. Даже больше того, мы очень внимательно описали его зубки, которые он вставлял себе в Штатах, и направили технику, так что сейчас ждем ответа. Зубки точно покажут, он это или не он, — сказал бородач. — Но мы хотим от тебя это узнать. Ты же последние два года работал с ним вплотную, можно сказать, плечом к плечу шли. Он тебе что-то ведь говорил накануне гибели? Давай, Саша, вспоминай, вспоминай!

— Странные вопросы вы задаете! — покачал головой Александр, как бы недоумевая. — Я думал, вы будете интересоваться, кто его убил, кто заказал его убийство, а вы интересуетесь, жив он или не жив, говорил он или нет… Что, неужели действительно Иваныч жив?