Через несколько мгновений в камеру вбежали еще двое охранников. Фуражка указал на Алексея, и они тотчас же набросились на него с ударами. Алексей прикрывал лицо руками. Удары сыпались один за другим. Наконец двое охранников схватили его под руки и выволокли из камеры. Когда они тащили его к дежурному по корпусу, Фуражка нанес Алексею еще несколько ударов.

— Ты у меня в карцере сгниешь, сука! — зло прошипел он. — Сейчас мы тебя по полной программе оформим, за нападение на конвоира!

Вскоре Алексея подвели к дежурному по корпусу. Фуражка сел и стал писать рапорт о нападении заключенного Синицына на сотрудника сизо.

Алексею влепили десять суток карцера. Он понял, что после карцера в эту камеру скорее всего он не вернется. Значит, исполнение его смертного приговора отодвигается на неопределенное время.

Карцер представлял собой крохотную каморку на первом этаже (два на два метра). Кровать и окна отсутствовали. Слабая электрическая лампочка, закрытая металлической сеткой, еле светила где-то под потолком круглые сутки. Было очень холодно и влажно. Кое-где на полу стояла вода.

«Да, невеселое местечко! — подумал Алексей. — Но все же лучше, чем лежать в деревянном ящике!»

Питание давалось только два раза в день: рыбные консервы, разогретые в котелке, и кусок черного хлеба с водой — весь рацион людей, находящихся в карцере.

Дня через четыре в карцер заглянул «вертухай», занесший Алексею очередную порцию баланды, и, поманив его пальцем, наклонился к нему и сказал:

— Слышь, Синица, здесь указание получено — вернуть тебя в ту же «хату», где конфликт у тебя был… Там тебя один блатной ждет, твой кровник. Наверное, кто-то начальникам лавэ дал… В общем, я тебя предупредил.

«Вот тебе и спрятался! — подумал Алексей. — Через три дня срок кончается, и я, совершенно обессиленный, попадаю в лапы к этим сучарам, которые разберутся со мной за две минуты… Ладно, чему быть, того не миновать! Если суждено в земле лежать в тридцать лет, значит, так тому и быть».