Здесь этого быдла, слава богу, практически не встречалось – так, забредали случайно отдельные экземпляры, но их очень быстро выпроваживали.

Но на этот раз случилось непредвиденное – едва Николай вышел из лифта на последнем этаже, как дорогу ему перегородил охранник:

– Минуточку, вы куда?

Николай буквально обалдел от подобной наглости. Неужели этот громила, этот дешевка, этот бездельник не признал в нем настоящего клиента?.. «Их» клиента?..

– Что значит – «куда»? – придушенным от злости голосом спросил Николай. – Ты что ко мне свои ручонки тянешь, ты, держиморда... Хочешь, чтобы тебя с работы вышибли?..

– Простите... – лениво произнес охранник, моментально пропуская его внутрь. – Прошу вас.

– Скотина... – сквозь зубы прошептал Николай. – И для чего тебя тут поставили? Вместо статуи, да? Окаменел вон от собственной тупости...

Он сознательно коверкал слова, тем самым давая понять, что перед ним стоит деревенщина.

– Попрошу без оскорблений, – тоже сквозь зубы сказал охранник. Но напарник – другой громила – загородил своего товарища, извинился еще раз и любезно попросил посетить их кафе.

Было два варианта – или продолжить выяснять отношения (то есть вызвать их начальство, нажаловаться на идиотов, стоящих у входа, потребовать их увольнения, потребовать дополнительных извинений, грозить судом и т.д. и т.п.), или все-таки сесть за столик.

Николай подавил в себе приступ бешенства и выбрал второй вариант – прошел внутрь, сел за столик у кованой ограды, за которой открывался чудесный вид, развернул свежую газету. Хотя, конечно, настроение было уже не то...

– Прошу... – улыбчивая официантка положила перед ним меню в кожаном переплете. Николаю показалось, что, во-первых, та подошла к нему недостаточно быстро, и, во-вторых, улыбнулась чересчур издевательски (наверное, слышала ту перепалку в холле).

Николай, собиравшийся просто выпить кофе и закусить каким-нибудь легким пирожным, из чувства противоречия заказал себе самого дорогого коньяка и самую дорогую кубинскую сигару. Пусть знают, что к ним пришел не какой-то там...

Он вполне мог позволить себе все самое лучшее и дорогое, единственное – Николая всегда бесили несоразмерно взвинченные московские цены, и он принципиально не хотел чувствовать себя идиотом, которого позволено обманывать всем кому не лень.

Можно было, конечно, заказать себе что-нибудь из еды, но есть в общественных местах, пусть даже самых приличных, Николай практически не мог – желудок давал о себе знать. Впрочем, и алкогольных напитков заказывать не следовало, равно как и сигару, – но что же, совсем теперь не жить?!

Он отпил глоток и отставил большую пузатую рюмку с французским коньяком в сторону, пытаясь хоть немного отвлечься – в самом деле, в майской туманной дымке Москва была великолепна, цвели вдали, наискосок, бело-розовые деревья на Театральной площади – то ли яблони, то ли вишни, отсюда не разглядеть...

Через столик от него сидели два мужика и довольно громко обсуждали подробности своего бизнеса, перемежая речь матерком. «Тоже мне, бизнесмены... – корчась от отвращения, подумал Николай. – Бывшие пэтэушники, из какого-нибудь Мухосранска, приехали покорять столицу, теперь чувствуют себя хозяевами жизни...»

Чуть в стороне, за другим столиком, сидела тощая, словно из концлагеря, загорелая до черноты дама и шепотом, не останавливаясь ни на секунду, болтала по сотовому. К даме претензий у Николая не было – не шумела, на мизинце ее поблескивал довольно крупный, но изящный, чистой воды бриллиант. Приличная, словом, женщина, даже чем-то на Марину похожа...

Николай подумал, что можно вечером поехать к Марине.

Та, конечно, была не права, что явилась к Розе, но что теперь поделать... Может, оно и к лучшему.

Николай постепенно приходил к выводу, что холостое положение нравится ему. Неприятно, конечно, будет объясняться потом с родителями и со Светкой, но ничего, переживут. И вообще, Роза, она... она, конечно, хорошая женщина, но немного не его уровня.

Сколько они уже не виделись?

Николай полез в записную книжку, что была в его смартфоне, проглядел даты и неожиданно осознал, что уже больше двух недель, как Роза уехала в Камыши. Уехала, и с тех пор от нее ни слуху ни духу. Оно, конечно, тоже к лучшему (к чему лишние скандалы, выяснение отношений, прочая тягомотина...), но неужели ей, Розе, настолько все равно?

Честно говоря, Николай предполагал, что жена скоро вернется, не вынеся своего одиночества, долгого житья в этом пригородном клоповнике, безденежья и т. д. и т. п.

Может быть, с ней что-то случилось?

Николай отпил еще коньяка.

Нет, вряд ли. Если бы с Розой что-то случилось, его сразу бы известили. «Наверное, она мне свой характер хочет показать, – решил Николай. – Вот, дескать, какая я, вполне могу без тебя обойтись!»

Он отпил еще коньяка, с помощью специальной «гильотины» отрезал кончик у сигары, закурил.

Беспокойство и раздражение все равно никуда не уходили.

«А что, если она никогда не любила меня? Просто использовала... Да нет, ерунда! Она меня обожала, это невооруженным глазом было видно, и все окружающие не раз говорили мне об этом... Тогда в чем дело? Обиделась... да, она обиделась! Подумаешь, узнала о существовании любовницы... Я ее, между прочим, из дома не гнал, сама ушла!»

И Николай вдруг понял, что беспокоит его на самом деле только одно – с какой стати Роза решилась на поступок, проявила, так сказать, самостоятельность?

Он снова схватился за свой универсальный смартфон, позвонил заместителю, передоверил ему встречу с поставщиками, которая была намечена на вторую половину дня.

Потом позвонил заведующему одного из филиалов и потребовал, чтобы тот срочно уволил тех двух дур, которые вечно треплются друг с другом, вместо того чтобы обслуживать покупателей (вывод, который он сделал после вчерашней инспекции).

– Николай Владиславович, а кто работать будет, сейчас самые распродажи... – заныл тупица заведующий.

– Позвони в кадровое агентство, тебе оттуда толпу желающих пришлют! – с тихой яростью сказал Николай. – Ты в курсе, что в стране безработица, что люди спят и видят, чтобы работу найти?!

Николай допил коньяк, расплатился, оставил издевательские чаевые (специально наскреб мелочь из портмоне) и ушел из этого гадюшника, даже не повернув голову в сторону официантки, прощебетавшей ему на прощание – «спасибо, приходите еще...» Как же, придет он теперь!

Бабенко, скинув пиджак, дремал на водительском месте.

– Гоша, поехали в Камыши, – скомандовал Николай, садясь на заднее сиденье.

– Хорошо, Николай Владиславович, – открыв глаза и потянувшись, бесстрастно отозвался Бабенко.

Николай очень уважал своего помощника за способность быстро концентрироваться – вот, только что отдыхал, пользуясь случаем, а теперь, буквально через мгновение, готов исполнить любую просьбу. И никаких там лишних вопросов, никаких панибратских разговорчиков – всегда соблюдает дистанцию, хотя понимает, что Николай без него – как без рук...