Роза ничего не ответила, но тут Николай совершенно неожиданно увидел висящий на стуле галстук. На том самом стуле, на котором он только что сидел. Примитивный такой галстучек, синенький, в крапинку, рублей за триста – не дороже... «Наверное, от Ахрамковых остался, – машинально подумал Николай. – От жильцов. От этого бородатого урода, как его там... Хотя, с другой стороны, Ахрамковы давным-давно съехали – неужели все это время галстук на виду висел? Роза бы его убрала...»

В то, что у Розы может быть еще какой-то мужчина, Николай не верил. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

Это же его Роза – полноватая, вялая, немолодая, в принципе, женщина... Какие у нее могут быть романы на стороне?

Николай с ужасом посмотрел на жену, которая продолжала стоять в стороне, сложив руки на груди. Задумался – спокойна, ото всего отказывается, ничего ей не надо... Это же ненормально! Вернее, нормально – только в одном случае! Если у нее действительно кто-то есть...

Николай еще не верил в свою догадку, но уже всеми силами жаждал проверить ее.

– Жарко как... – пробормотал он. – Я сейчас, лицо сполосну!

Вихрем пролетел мимо жены в ванную. Если чужой мужчина и должен оставить следы своего существования, то в ванной комнате они должны проявиться наиболее очевидно.

В стаканчике у зеркала – две зубные щетки. Одноразовая паршивенькая бритва. Крем после бритья. «О нет...»

Николай включил воду, брызнул себе в лицо холодной водой.

«У нее кто-то есть... Но почему сразу – любовник? – лихорадочно думал он. – Может быть, это жилец. Ну да, могла же она пригласить жильца... Ей нужны деньги, в конце концов!»

Его колотило всего, словно в лихорадке.

Сзади неслышно появилась Роза, в зеркале Николай увидел ее лицо – спокойное, печальное, очень выразительное...

«Я слишком привык к ней. Не замечал, какая она на самом деле... А она – очень даже интересная женщина! И вовсе не старая, и совсем уж не толстая... Да она просто хорошенькая!» – озарило его.

– Роза, у тебя кто-то есть? – придушенным голосом спросил Николай.

– Ты догадался... – усмехнулась она. – Да, у меня кто-то есть.

– Кто? – быстро задал он второй вопрос.

– Тебе-то какая разница?

– Мне? Ну, знаешь, это уже все границы переходит... – кровь бросилась ему в голову. Он никогда не ревновал Розу – повода не было, он не знал, что ревность может быть столь остра, почти непереносима... Ревность и ярость. Как она посмела?!

– Коля, давай не будем, – утомленно сказала она. – И потом, тебе ли меня упрекать...

Она явно намекала на Марину.

– Это разные вещи! – сквозь зубы произнес он. – Я позволил себе всего лишь маленькую интрижку, ничего не значащую, а ты... Ты с кем-то открыто сожительствуешь!

Ему показалось, что она с трудом сдержала улыбку при его последних словах.

– Да ты шлюха! – шепотом, изумленно закричал он. – Ты – жалкая сучка...

За все годы супружеской жизни Николай ни разу ее не ударил. Орал – да, орал на нее неоднократно. Несколько раз толкнул – сильнее, чем следовало. Но и только. Своих жен колотят только убогие пролетарии. То самое быдло, которому он не собирался уподобляться...

А теперь он нестерпимо хотел ударить ее. Вот так вот и дать бы ей наотмашь, стереть с ее хорошенького розового личика эту высокомерную гримасу...

Он уже замахнулся, но вовремя опомнился. Если он ударит ее, она его не простит. Никогда. Все будет кончено. Это слишком просто...

– Я тебя ненавижу! Потаскушка... – он вцепился себе в волосы, затопал ногами. – Ненавижу!

– Коля, пожалуйста, не надо... – со страхом сказала она.

– Ненавижу!!!

– Коля, давай поговорим как люди... Давай поговорим!

Но тут очередное озарение снизошло на него:

– Господи, я понял! – изнеможенно прошептал Николай. – Я понял, почему ты так сделала. Роза, ты ведь хотела отплатить мне той же монетой, да? Роза, но это глупо! Ты только себе хуже сделала...

Она пыталась возразить, что-то сказать – бедная, заблудшая овечка, но он не дал. Он схватил ее, сжал ее лицо в ладонях, с мукой и нежностью вгляделся в ее глаза:

– Роза, я люблю тебя!

– Коля, пожалуйста...

Он ни перед кем и никогда не стоял на коленях. Но тут упал перед Розой, обхватил ее ноги.

– Коля! – испуганно взвизгнула она, пытаясь вырваться.

– Прости меня. Я тебя люблю. Прости меня... – бормотал он исступленно. – Прости, прости, прости! Все тебе отдам...

Николай и сам не понимал, что с ним такое творится. Чахлое русло его супружеских чувств вдруг наполнилось – словно где-то прорвалась плотина и теперь бурный поток стал все сметать на своем пути.

Он сам не помнил, когда испытывал такое желание – во всяком случае, это было очень давно. Зато теперь...

– Роза моя... Я виноват. Но я богом клянусь, что больше никогда, ни с одной другой женщиной... Ты слышишь?! Я Светкой клянусь, я своей жизнью клянусь!

Он обнимал ее, он дышал ею, он жадно впитывал ее тепло, он открывал ее для себя заново...

– Не надо, прошу тебя! Все не так... – бормотала она, пытаясь высвободиться из его рук. – Коля! Я люблю его...

Он мигом отрезвел, стоило только Розе сказать, что она любит другого.

Оттолкнул ее, тяжело поднялся на ноги.

– Кто он, Роза?

– Я не скажу... – быстро ответила она.

«И ведь правда не скажет! – шевельнулась нестерпимая ревность в груди. – Пытать буду – не скажет. А если по-хорошему спросить?..»

Николай сел на край ржавой облупленной ванны, попытался перевести дыхание. У него была уже новая цель – узнать, кто он, его соперник, и где Роза нашла этого гада в дешевом галстуке... Он желал знать подробности!

– Роза, ты моя жена, – с трудом произнес он, ломая свое самолюбие. – Я... я все еще чувствую ответственность за тебя. Звучит смешно, согласись, но я не могу отдать тебя в плохие руки!

– Он хороший человек, – скупо ответила Роза.

– Он работает? Где? Он в состоянии содержать семью? Ты гарантируешь, что он не будет обижать тебя?

– Тебя правда это волнует? – неуверенно спросила она.

– Конечно! Я же не настолько эгоист! – воскликнул он измученно. – Я желаю тебе счастья!

– Ну хорошо, я скажу тебе... – сдалась Роза – видимо, поверила ему, поверила в его искренность. – Его зовут Костя, он добрый и порядочный. Он никогда не обидит меня.

«Костя... Поймать бы этого Костю и кости ему переломать!» – мелькнула у Николая злорадная мысль.