палеозойской эры. Подобную же роль биосферу сыграла и в современном составе земной коры, обогащавшейся органикой в течение 3–4 млрд. лет. Поскольку начало жизни лежит, по-видимому, в возникновении бактерий, а также в образовании и размножении примитивных зеленых водорослей и связано с прозрачной воздушной и полупрозрачной водной оболочками, становится совершенно ясной и абсолютно верной мысль В. И. Вернадского о том, что солнечная энергия в ходе времени проникает все дальше в глубь планеты. Это и есть нисходящая ветвь земного потока энергии — массы, о чем шла речь в этой книге. Поскольку теперь доказано, что Земля обладала биосферой уже в раннем докембрии, то и взаимодействие биосферы со всем своим материальным основанием — земной корой и ее рельефом — имело место уже тогда.

Основатели научного почвоведения, русские ученые, с самою начала указали на теснейшую связь и параллельное развитие земной поверхности и почв Почвы-наглядное и, так сказать, наиболее устойчивое в глазах человека воплощение взаимодействия биосферы и земной коры. Нередко рельеф выступает как определяющее условие для образования и сохранения почв. Конечно, почвообразование — процесс сам по себе очень сложный, зависящий, как показал, в частности, Б. Б. Полынов, от множества условий и этими условиями определяемый. И все же роль рельефа всегда очень велика. Неплохим примером, впрочем отрицательным, служит рельеф типа бедленд, в котором эрозионная сеть развивается столь густо и стремительно, что ни растительности, ни почве в таких условиях буквально негде зацепиться.

Человек вначале наблюдал современную ему природу, приспосабливаясь к ней. Только по мере накопления научных знаний он смог не только наблюдать окружающий мир, но и понимать природу прошлого и делать предположения относительно будущего природы, в том числе живой, т. е. дальнейшей судьбы биосферы. Тем не менее картины природы и жизнь современной нам биосферы при их осмысливании в историческом процессе развития природы по-прежнему дают богатейший материал для размышлений.

Первое, что бросается в глаза при таком подходе, — зависимость биосферы от многих слагаемых «мертвой» природной среды. Структура, состав оболочки жизни зависят прежде всего от планетарных факторов, не говоря уже о космических. Географическая, широтная и вертикальная зональность климатов на Земле, определяя режим среды, в которой развивается биосфера, играет первостепенную роль. Но если широтная зональность связана с формой и движением Земли как целого, то вертикальная зональность, наблюдаемая нами в горах, обусловлена геоморфологическим режимом Земли (хотя в подоснове своей ведущую роль здесь играет, как мы видели выше, тектоника земной коры). При современном распределении материков и океанов в эту простую схему вносятся и другие очень важные дополнения, и вся эта совокупность создает ту экологическую среду, которая от места к месту упрощает, усложняет, сгущает, разрежает, качественно изменяет биосферу. А ведь при современном распределении воды и суши на Земле, знакомом нам с детства по обычной географической карте, наравне с очертаниями береговой линии материков громадное значение для местных особенностей биосферы имеет еще рельеф) океанического дна, в каждой отдельной точке определяющий «мощность гидросферы» — глубину океанов и морей. Таким образом, геоморфологический фактор выступает и-здесь как одно из главнейших условий, влияющих на структуру и состав биосферы.

Если теперь перейти от крупнейших форм рельефанашей планеты к ее частностям, локальным ландшафтам и местностям, то здесь тесное взаимоотношение рельефа и биосферы будет не менее очевидным. Сравнивать друг с другом в этом отношении, например, Альпы и Ломбардскую низменность или соседние пустыню Гоби и Монголо-Сибирскую горную систему даже излишне, настолько очевидны различия органического мира этих областей, т. е. не только состава биосферы, но и ее структуры, ее мощности, ее биоэнергетических показателей и возможностей. Достаточно представить себе среднегорную местность с ее не Слишком высокими водоразделами и достаточно широкими, развитыми долинами, чтобы убедиться и здесь в сохранении той же закономерности. Дно долины, ее склоны и перевалы в соседние долины, экспозиция склонов по странам света, их крутизна, грунты — все это входит в понятие экологических ниш, определяемых прежде всего местными геоморфологическими условиями, т. е. рельефом. При этом в общем случае биосфера стремится закрепить или сгладить рельеф под собой. Вспомним, действительно, о посадках деревьев на склонах, о закреплении растительностью дюн и барханов и о противоположных явлениях — деформации склонов при вырубке на них леса, при неумеренном выпасе скота, при недостаточно продуманном сооружении дорог. При этом напрашивается некоторая аналогия в поведении целых сообществ организмов, ведущих прикрепленный (бентальцый); и подвижный (нектонный), образ жизни. В накоплении) биомассы в обоих случаях, т. е. в гидросфере и на суше, первое место принадлежит, если не учитывать вмешательство человека, первому, прикрепленному и теснейшим образом связанному с рельефом своего ложа бентальному комплексу.

Для самых ранних форм жизни на заре биосферы не-, обходимо предположить существование гидросферы, в которой возникли простейшие формы жизни — бактерии, а позже фотосинтез водных зеленых и синезеленых растений, следовательно, наличие емкостей для водных бассейнов. Состав воды океанов был иной, как и состав воздушной, почти бескислородной оболочки. Однако наличие в ней и азота и углекислоты кажется бесспорным. Эти самые ранние этапы геологической жизни Земли мы не можем себе представить без очень мощного восходящего потока массы — энергии, превосходящего поток нисходящий, при этом допуская и продолжавшийся в то время разогрев недр и, напротив, начавшееся общее охлаждение поверхности планеты. Следовательно, на Земле и в то время существовал сложный выразительный рельеф, осложняемый, с одной стороны, бомбардировкой Земли метеоритами, а с другой — мощным вулканизмом. Можно утверждать, что дальнейшее развитие биосферы как в смысле все возрастающего ее разнообразия, так и количественного роста биомассы характеризовалось не только приспособлением к формам земной поверхности (вероятно, только дна водоемов), но и активным' взаимодействием с ее формами, начиная, по-видимому, с самых малых. Можно думать, что первыми биотопами были первые морфологически сходные с современными элементы вулканического рельефа. Больше мы пока ничего об этом не знаем.

Если жизнь на Земле, создавая удачную, т. е. приспособленную и устойчивую к существующим экологическим условиям модель, новый тип и форму организмов, обеспечивала таким образом на какое-то время «серийный» выпуск ее образцов, т. е. многих и многих поколений одинаковых живых существ, представляющих отдельный вид или род, а вместе с тем не прекращала в течение 3 млрд, лет создание все новых живых моделей и, таким образом, эволюция биосферы продолжалась все это время, то несколько иную картину мы видим (а точнее, с большой уверенностью предполагаем) в геологической истории неорганической природы. Формы земной поверхности, ее морфологические «модели» также, конечно, изменялись с течением времени, но во всяком случае сохраняли во всем существенном и генетическое, и грубо геометрическое подобие самих себя. Это положение имеет силу особенно для фанерозоя,