но Нильс прав – это было бы глупо. – Она снова обворожительно улыбнулась.

– Я могла бы обеспечить вам место в женском центре. Разумеется, анонимно. Никто вас не нашел бы, и вы могли бы начать новую жизнь.

Линда пожала плечами.

– Я там уже была. Манфред разыскал меня через мою маму, и вот мы оказались снова вместе… Я просто не в силах от него избавиться. Поэтому я здесь, с Нильсом. Он помогает мне справиться с ситуацией.

Лаура сунула ей в руку свою визитку.

– Звоните, если потребуется помощь.

Линда кончиками пальцев взяла карточку и положила в задний карман. Вероятно, карточка пролежит там до следующей стирки, после чего станет нечитаемой. Лауре хотелось как следует растормошить Линду, но это не имело смысла. Да и вообще следовало сосредоточиться на поисках Евы Хенгстенберг.

Лаура проводила Линду обратно в зал и обратилась к Велингу:

– Похоже, всё в порядке. Хорошего вам дня.

Она двинулась к выходу, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Лицо ее пылало жарче лавы.

– Постойте, – окликнул ее Велинг, когда Лаура была уже у двери.

Она неслышно простонала и обернулась.

– Я сожалею, если был немного груб с Линдой. Я лишь пытался помочь, – сказал Велинг и протянул руку.

Лаура невольно шагнула назад.

– Лучше расскажите ей все как есть. Как вы с ней обошлись, не укладывается ни в какие рамки. Надеюсь, вы это понимаете?

Велинг пожал плечами.

– Если я еще что-то могу сделать для вас, просто скажите. Эти известия повергли меня в шок. Обычно я в состоянии совладать с собой, но, когда Линда захотела вернуться к мужу, на меня что-то нашло.

– Позвоните, если что-нибудь вспомните.

Лаура развернулась и на пути к машине несколько раз глубоко вздохнула.

41

Марина улыбнулась ему, и у него мгновенно подскочил пульс.

– Хочешь еще печенья?

После бессонной ночи он целый час провел на кухне, потому что накануне она без умолку говорила о шоколадном печенье. Он сам не понимал, что на него нашло. Но Марина не шла у него из головы. Он даже выпустил ее из комнаты, чтобы она составила ему компанию. У него оставалось не больше часа перед тем, как ехать на работу. Туда ни в коем случае нельзя было опаздывать. Но перестал он запирать Марину не только поэтому. Ему хотелось испытать ее. Он должен был знать, не сбежит ли она, появись у нее такая возможность. Прежде он ждал четыре или пять дней. После чего пробирался в комнату, пока женщина спала, и приподнимал половицу. Совсем немного, но достаточно, чтобы щель стала заметна. Как правило, женщины обнаруживали щель через несколько часов. Конечно, было бы лучше дождаться ночи, но его одолевало любопытство. Кроме того, ему не хотелось в конечном счете испытать разочарование. Лучше сразу выяснить правду и не заниматься самообманом. Он неизменно следовал этому принципу, и тест с поддельным дневником до сих пор ни разу его не подводил.

Ребенком он узнал, что способна женщина сотворить с мужчиной. В итоге отец окончательно опустился, застрелил сначала его мать, а потом и себя. Он тоже должен был умереть той ночью, но пуля не задела важных органов. Тогда он познакомился со смертью. Неподвижный, устремленный в потолок взгляд матери навсегда врезался ему в память. Стоило ему вызвать в памяти старые образы, и он чувствовал на коленях ее липкую кровь. Окровавленный, почти в беспамятстве, он прильнул к ее застывшему телу и старался не смотреть ей в глаза. Тепло ее тела заставило его усомниться в смерти. Он тряс ее и кричал. В конце концов им овладела единственная мысль: он хотел умереть вместе с ней. Но потом вдруг услышал ее голос, как будто издалека. Мама просила его подняться и вызвать помощь. Он повиновался, кое-как добрался до телефона и вызвал службу спасения. После этого все обрывалось.

Лишь спустя неделю он пришел в себя в реанимации. К его горлу подходила трубка аппарата искусственной вентиляции легких. Он не мог говорить, только моргать. В памяти навсегда остались сочувственные взгляды медсестер. С тех пор началась борьба за жизнь, из которой был вынесен главный урок: он никогда не повторит судьбу своего отца. Устроит своей будущей жене тщательную проверку и никогда не спустит с нее глаз.

– Ну очень вкусно. – Марина в считаные секунды управилась с целым печеньем. При столь изящном телосложении у нее был на редкость здоровый аппетит.

Он улыбнулся и прогнал мрачные воспоминания.

– Съешь еще – и жди здесь. Мне нужно кое-что уладить. – Он кивнул ей и направился к двери.

– Подожди, – окликнула его Марина.

Он обернулся.

В ее глазах что-то переменилось.

– Просто хотела еще раз поблагодарить за то, что позволил позвонить маме. Это многое для меня значит.

Ее румынский акцент всякий раз вызывал у него восторг. Она произносила слова с такой учтивостью и покорностью, каких он всегда ждал от женщины. В этом смысле она действительно являла собой полную противоположность его матери, которая постоянно командовала отцом. Тот факт, что Марина так переживала за родных, также говорил в ее пользу. Он не ожидал такого от проститутки. Марина во многом не соответствовала тем представлениям, которые складывались у него о женщинах вроде нее.

– Ну, это же очевидно. Я ведь пообещал заботиться о тебе.

Марина благодарно улыбнулась.

– Сиди здесь, никуда не уходи, – велел он и для верности поднял указательный палец.

Затем закрыл кухонную дверь, запер ее на замок, прошел в комнату Марины и осторожно приподнял половицу. Извлек из полости книгу и оставил только ключ. Ему не хотелось пугать Марину. Она пока ни в чем не провинилась и не понимала, что находится в плену.

Он решил ничего не менять в процедуре. Пока что.

42

Лаура встала перед доской в своем кабинете и нарисовала большой знак вопроса. Она все еще злилась на себя за тот спектакль в студии йоги. Слишком остро отреагировала – и оказалась в глупейшем положении. А все из-за чего? Из-за того, что она повиновалась инстинкту. Конечно, ее беспокойство о благополучии Линды Кауфман было оправданно. Но вовсе не обязательно было вскрывать дверь отмычкой. В конце концов, она могла обойти здание и заглянуть в окна…

– Ты не могла знать, что в конечном счете все сложится так безобидно, – сказал Макс, словно прочитав ее мысли. – Прекрати изводить себя, будем двигаться дальше. Я на твоем месте поступил бы так же.

Лаура скривила губы:

– Просто мне неприятен это