Ардашир, сначала воевавший с ближайшими соседями, постепенно расширил географию походов на более отдалённые области, отказался признавать верховенство брата и, когда тот довольно загадочно исчез, короновался вместо него. Вскоре он стал властителем Сузианы, Исфахана, Кермана. Из царька он превращался в царя. Аршакидского императора Артабана это обеспокоило. Он решил пресечь усиление власти вассала. В 224 г. он собрал армию, двинулся против Ардашира, был разбит и пал от его руки. Через два года Ардашир вступил в Ктесифон и велел провозгласить себя царём царей. Его божественную инвеституру славят два больших рельефа. Это была смена династии, но не режима. На смену иранцам из внешнего мира пришли иранцы из внутренних областей, из старинной страны персов, не считавшие себя революционерами, сумевшие продлить существование империи, сохранить в ней то, что казалось им хорошим, но желавшие образовать национальное государство, где бы они исповедовали национальную религию и выражали себя с помощью национальной культуры.

Сасанидская монархия просуществует четыре века и будет насчитывать десятка три суверенов, одни из которых окажутся незначительными и эфемерными, настолько эфемерными, что некоторые продержатся у власти всего по несколько месяцев, другие — блистательными и будут царствовать долго, порой до двадцати пяти-тридцати лет, а один из них займёт престол даже почти на семьдесят лет. Все или почти все проведут часть жизни в борьбе с соседями — римлянами, кушанами и армянами; с самого воцарения Ардашира соседи создали против него коалицию, быстро распавшуюся. Война с Кушанской империей будет возобновляться и длиться до полной победы Сасанидов; война с Римской империей, вскоре названной Византийской, — до истощения обоих противников; главным результатом более спорадической войны с Арменией станет распад последней и её раздел между могущественными соседями.

Сын Ардашира Шапур I (241-272), который, возможно, был соправителем отца при жизни последнего, для начала расширил свою империю на восток. Он захватил Пешавар, столицу кушан, вторгся в долину Инда, потом перешёл Гиндукуш в северном направлении, занял Бактрию, Согдиану, форсировал Сырдарью и дошёл до Ташкента, откуда после контролировал кочевников. На западе он предпринял наступление на Антиохию, столкнулся с Гордианом [III], в 244 г. — с Филиппом Арабом, отпраздновал сомнительные победы над ними, а потом, в 260 г., одержал под Эдессой громкую победу над Валерианом: Цезарь побеждён! Цезарь взят в плен вместе с семьюдесятью тысячами легионеров! Цезарь умирает в тюрьме! Такого ещё не случалось со времён основания Рима. Шапур казался всемогущим. Он считал себя всемогущим. И он, несомненно, был бы всемогущим, не будь маленького оазиса в пустыне — Пальмиры, с которым он хотел вступить в союз при Зенобии (266-272) и который пять лет успешно защищался и даже наносил ему поражение за поражением, вынудив отступить к Евфрату. Это ничуть не умаляет его славы воина, к которой добавляется слава организатора, просвещённейшего человека, пылкого интеллектуала: по видимости убеждённый маздеист, старавшийся дать своей религии прочную организацию, он не желал замыкаться в рамках одной культуры. Он заказывал переводы греческих и индийских книг, интересовался всеми идеями, в частности, идеями Мани, из которых без него, несомненно, никогда бы не родилось манихейство — великое создание времён его царствования.

МАНИХЕЙСТВО

В атмосфере необыкновенного духовного брожения, в какой иранский мир жил в III в., почти неизбежно должен был появиться кто-нибудь вроде Мани. Не то чтобы это был выдающийся гений. Мани, или Манес, родился болезненным, несомненно хромым, 14 апреля 216 г. в поселении близ Селевкии-Ктесифона у родителей-персов из знатного рода, которые жили в гностической среде, точней, входили в христианскую секту крещёных, находившуюся под влиянием гностицизма, и его юность была глубоко пропитана последним. Когда ему было двенадцать лет, в апреле 228 г., первое откровение, ниспосланное Царём светлого рая, якобы предвестило ему будущую миссию, а второе в апреле 240 г. предписало приступать к её выполнению. Тогда он якобы отправился странствовать, совершил путешествие в Индию (241/242-242/243), явился к Шапуру I, который его благосклонно принял, возможно, согласился с его учением и, во всяком случае, оказал ему покровительство. Начало его проповедей официально датируется 9 апреля 243 г., и с этого или с другого дня он показал себя пламенным, убедительным, неутомимым, осторожным апостолом; чтобы избежать ересей и споров, он сам написал семь трактатов манихейского канона, первый на среднеперсидском языке, остальные на сирийском (восточноарамейском). К сожалению, от них сохранились лишь фрагменты, и, пока в Сериндии и в Фаюме, в Египте, не обнаружили манихейские тексты, эта религия была известна только по отзывам противников. Мало того, что сам Мани не прекращал странствия по империи, проповедуя и обращая людей в свою веру, но он также посылал миссионеров в соседние с Ираном страны и тщательно организовал свою церковь, «рассчитанную на распространение во всех городах, чтобы его евангелие достигло всех народов»; эти миссионеры поразительно быстро добились огромного успеха. С III в. упоминаются манихейские общины в Палестине, Египте, Риме, столь мощные, что в 297 г. Диоклетиан развязал против них гонения, а менее чем через сто лет после этого, в 389 г., Феодосий Великий грозил их членам смертью. Тем временем они приобрели весомое пополнение в лице святого Августина, который с 375 по 382 г. был манихеем, и не меньшими были их успехи в Центральной Азии, в Индии, в Китае, куда манихеи, согласно Полю Пеллио, проникли в VI в. и где в 671 г. построили первый храм. Столь быстро достигнутые результаты так по существу и не объяснены.

Смерть Шапура в апреле 272 г. стала завершением счастливого периода в жизни пророка. Если Мани не страдал от враждебности властей в краткое царствование Ормизда I (Хормизда, 272-273), то по восшествии на престол Бахрама I (273-276) глава магов (магупат) Картир выдвинул против него обвинение. Абсолютный дуализм манихейства сначала мог казаться инакомыслием в маздеизме, и поэтому последний терпел его. Но очень скоро поняли, что в манихействе не только нет ничего от маздеизма, но оно усвоило диаметрально противоположную точку зрения: один восхваляет жизнь во всех её проявлениях, другое её осуждает; один верит во всеобщее спасение и в уничтожение зла, другое — в непреходящий характер зла и в гибель проклятых навеки. Маздеизм осознал, что находится под непосредственной угрозой. Мани предстал перед сувереном, был арестован, закован в цепи и умер после двадцати шести дней мучений, несомненно 26 февраля 277 г., в царствование Бахрама II (276-293). Это назовут его «распятием», из чего не следует, что его распяли на кресте. С его учениками страшно расправились. В 292 г. его преемник Сисинний был тоже замучен, как и он, и сколько других впоследствии! Его учение выжило, распространялось далее, возрождалось, когда его считали уже уничтоженным, под разными названиями — учений павликиан, богомилов, альбигойцев или катаров, — и его по-прежнему преследовали, а тех, кто его исповедовал, всегда и повсюду обрекали на трагическую гибель.

Мани, «Апостол Света», «Просветитель», в котором воплотились Святой Дух и всеведение, называл себя потомком Заратуштры, Будды, Иисуса, не забывая напоминать, что Христос обещал приход Параклета, который научит всему, и выдавая себя за него. Все эти пророки несли спасительную весть, главное в которой он якобы воспринял от всех и объединил, как и все уроки мудрости. «Как одна река сливается с другой, образуя могучий поток, так в написанном мною соединяются старинные книги и образуют великую мудрость, какой не было в предыдущих поколениях». И действительно в его доктринах наряду с трансформированным маздеистским дуализмом можно найти буддийский догмат о реинкарнации, а также идею ожидания Спасителя и возвращения Иисуса в конце времён. Однако это не заурядный синкретизм. Это мощный и оригинальный синтез. Манихейство претендует на то, что оно основано на разуме, на объяснении реальности с помощью цепочки причин и следствий, на единственном знании, позволяющем увидеть истину и быть спасённым, но прежде всего оно до крайности пессимистично. За власть над миром, — говорит оно, — спорят два начала, доброе и злое, Свет и Тьма, некогда разделённые, соединившиеся с тех пор, как случилось Сотворение, и обречённые на новое и окончательное разделение. Мир, то есть материя, был создан из демонической субстанции, в преступлениях и мерзости. Следовательно, он — пространство зла. Человек в нём страдает, и его душа так порабощена телом, что уже не сознаёт своего божественного происхождения. Он должен всеми силами пытаться отделить себя от земного существования, не совершать никаких материальных действий, способных только усилить власть материи над ним: не зачинать детей, не сеять, не жать, не строить. Когда, в конце времён, материя будет наконец побеждена, в центре вселенной состоится Страшный суд под председательством Христа, а потом, после недолгого царствования, Иисус и избранные покинут мир. Землю охватит пожар, и она будет уничтожена. Материя и те, кто останется связан с ней, проклятые, будут затворены в огромный шар, bolos, навсегда запечатанный. Тем временем светлые души мёртвых непрерывно втягиваются в Колонну Света, которая их возвращает к их истоку, изымая из тьмы, что способствует ослаблению материи.