– Что происходит?

Ариадна прибежала следом и закричала.

– Он неожиданно упал со стула, – ответил Эрве. – Я вызываю «скорую».

Элали перевернула Ганеля на спину и приподняла рубашку. Марлевая салфетка, пропитанная кровью, была криво прикреплена скотчем к его животу.

«Скорая» уехала, увезя Ганеля и Ариадну.

Элали в одиночестве сидела у себя в кабинете, закрыв дверь и включив свет. Дождь с завораживающей монотонностью стучал в окно. Она сделала глубокий вдох и выдох. Наконец-то немного успокоилась. Стала рассматривать лежащие на столе вещдоки. Фотографии спальни Галуа, оба ножа, буклет из Дворца Токио, рисунок лабиринта, а на другом листке – числа, которые Ганель стал писать, явно чтобы взять себя в руки, пока она допрашивала Ариадну. 474, 505, 67476, 97379… Половину страницы занимало весьма впечатляющее действие умножения: 111 111 111 × 111 111 111 = 12 345 678 987 654 321.

Всякий раз числа-палиндромы.

По мнению врача «скорой помощи», у человека, который просидел три часа на стуле напротив нее, было глубокое ранение брюшной полости, на которое с помощью электростеплера была наложена повязка. Эта рана, вне всякого сомнения, могла быть нанесена лезвием окровавленного ножа, лежащего на ее столе. Этим великолепным и смертельным произведением искусства.

Боже мой, какая дурацкая история! Кто этот человек, который явился в полицию? Ранил ли он сам себя в живот или же на него напали? Но в таком случае зачем он обвинял себя в совершении преступления? Из желания привлечь внимание? А может быть, он просто страдает синдромом Мюнхгаузена?[33]

Элали не сомневалась в том, что Ариадна знает правду, что ей точно известно все, что произошло. Кого она пыталась защитить? Ганеля или Натана? Была ли она замешана во всем этом глубже, чем утверждала?

Все в этом деле так или иначе связано с имитацией. А вдруг и само преступление?.. Лейтенант открыла буклет выставки, стала внимательно изучать фотографию художника. Лицо почти скрыто темными очками и шапкой. Но овал лица, цвет выбивающихся из-под шапки волос… Возможно ли, что Натан де Галуа настолько психически нездоров, что выдумал всю эту историю и сам же себя покалечил? Нет, если хорошо поразмыслить, эта гипотеза тоже не работает. Галуа левша, Ганель рисовал лабиринт правой рукой. И уклон лезвия ножа правый.

Она вздохнула и остановила взгляд на своих стартовых номерах, неоднократно привлекавших внимание Ганеля. 88, 1001… Внезапно Элали взяла карандаш и написала имя: НАТАН. Палиндром! Более того – зеркальный палиндром.

Зеркала… Отражения… Двойники…

Натан / Ганель.

Ей вдруг показалась, что у нее что-то щелкнуло в голове. Она написала еще несколько слов и застыла в изумлении. Схватила куртку и выскочила из кабинета. Она бежала в больницу.

Когда Элали вошла в палату, Ариадна молча сидела возле Ганеля и держала его за руку. Увидев это, лейтенант перестала сомневаться, любит ли Ариадна своего мужа.

– Он пришел в себя? – спросила она тихо.

– Врачи говорят, что вот-вот должен…

Элали подошла, взяла стул и села рядом. Она не спускала глаз с Ариадны.

– Сколько времени это продолжается? Натан, Ганель, и вы между ними обоими…

– Я не понимаю, о чем вы.

Элали отогнула одеяло, закрывавшее Ганеля по шею. На его правом плече был вытатуирован лабиринт.

– Я была в приемном покое, – объяснила она. – Вы зарегистрировали его как Натана де Галуа, представили все необходимые документы. Потому что и официально, и в действительности это Натан де Галуа. Но одновременно это и Ганель Тодане. Две личности – это анаграммы. Две индивидуальности в одной голове… Я права?

Ариадна закрыла глаза и глубоко вздохнула – покорно и вместе с тем облегченно:

– Что вы хотите знать?

– Всё… Пойдемте выпьем кофе.

Они пошли к автомату. Ариадна отпила глоток, сначала молчала, потом начала говорить:

– Расстройство личности началось у Натана два года назад, как раз перед тем, как он стал знаменитым. Мы живем вместе уже семь лет. Мы купили комплекс художественных мастерских в Монруже, он выходит сразу на две улицы, соединяется посередине внутренним двором и имеет два адреса: с одной стороны – улица Лабрюйер, с другой – улица Буало. Мы превратили мансарду в жилое помещение для себя, там же находится большая мастерская Натана и гараж, а со стороны улицы Буало велись работы, чтобы оборудовать отдельные квартиры и сдавать их. Мы были счастливы. Но в сознании Натана произошел какой-то разлом, он все увеличивался по мере того, как к нему приходила известность. Частью его рассудка завладел другой человек.

– Ганель…

– Да, Ганель. Это творческая ипостась Натана, бурлящая идеями. Но без Натана Ганель – никто и ничто. И наоборот. Сегодня любой художник-прикладник, который создает культурные артефакты, выполняет только часть дела. Чтобы превратить их в произведения искусства, нужны продавцы, пиарщики.

– А как происходит такая смена личности?

– Ганель проявляет себя лишь несколько часов в день, как правило, ночью и утром, но точного расписания нет. Может возникнуть во время какого-нибудь собрания или общего разговора, и тогда бывает нелегко. Чаще всего он уходит, не говоря ни слова, убежденный в том, что его подвела память. Окружающие Натана, даже не зная истинной причины, привыкли к подобным выходкам, это как бы проявление его личности экстраверта… Ганель считает, что мы с ним муж и жена, он живет со стороны улицы Буало, устроил там себе мастерскую, где создает свои творения, но не знает, что с ними делать, поскольку он не Натан. Он просто складывает их в кучу. Я же должна жить с обоими: бросить одного означает уничтожить другого.

Ариадна рассказывала о своих трудностях, страданиях, о постоянном вынужденном метании между двумя личностями. Элали восхищалась ею, но более всего ее жалела. Допив кофе, они поднялись наверх и медленно шли по направлению к палате Натана.

– Вот видите, куда все это вас завело, – сказала лейтенант. – Ваш спутник сперва попадает в полицию, потом в больницу, рискуя вообще из нее не выбраться, потому что пырнул себя ножом, думая, что сражается с врагом.

Произнеся эти слова, Элали до конца осознала, почему возникали нестыковки в рассказе Ганеля. Когда в ту ночь он увидел, как его жена заходит в дом на улице Лабрюйер, у него случился провал памяти, во время которого он снова превратился в Натана… Два часа объятий, ласк с Ариадной, пока не вернулся свирепый разрушитель Ганель, одержимый маниакальной жаждой мести.