Я должна смотреть в лицо ужасам войны, не отводя взгляда. Так поступил мой отец. Так поступают мать и сестра. Я должна держать глаза открытыми, если надеюсь победить.

Победить и вернуться домой.

Лаэрон открывает дверь, используя запас из собственной фляги, чтобы создать водяной ключ. У него это занимает чуть дольше времени, потому что нужно преодолевать действие Молчаливого камня. Наконец он распахивает дверь и отступает, позволяя мне войти первой. Шагнув внутрь, я содрогаюсь в предвкушении боли. Давление тишины довольно ровное. Способности пленников пульсируют в такт биению сердца. Непрерывно. Не затихая. Я нервно сглатываю от неприятного, неестественного ощущения.

Хотя за спиной безопасный коридор, в котором стоят мои люди, я чувствую себя страшно уязвимой. Как новорожденный ребенок, которого оставили на голой скале.

Дети спят крепко в красивых кроватках. Я оглядываюсь, ожидая увидеть в тени какого-нибудь охранника. Но нет никого и ничего, только смутные очертания изящно обставленной комнаты и занавешенных окон. Они тоже выходят на лес и город в долине. Еще одна пытка. Видеть мир за пределами досягаемости.

– Помогите вынести их, – негромко говорю я.

Мне не терпится поскорей покинуть это место. Я подхожу к ближайшей кроватке, где лежит темноволосая девочка, и подношу руку к ее лицу. Придется зажать ей рот, если она закричит. Дочь Бракена шевелится от моего прикосновения, но не просыпается. В тусклом свете ее кожа имеет цвет полированного агата.

– Просыпайся, Шарлотта, – бормочу я.

Мое сердце начинает биться вдвое чаще. «Нам пора».

Страж Хейвен не так осторожен с принцем Майклом. Он поднимает мальчика, подсунув одну руку ему под спину, другую под колени. Как и Шарлотта, мальчик просыпается медленно, вяло. Он как пьяный. Молчаливый камень оказал свой страшный эффект на них обоих.

– Кто… – выговаривает мальчик, то открывая, то закрывая глаза.

Девочка шевелится под моим прикосновением и просыпается, когда я легонько трясу ее за плечи. Она моргает глазами, удивленно сдвинув брови.

– Пора гулять? – спрашивает она тонким задыхающимся голоском. – Честное слово, мы не будем капризничать.

– Да, – немедленно отвечаю я, ухватившись за подсказку. – Мы пойдем погулять, подальше отсюда. Но вы оба должны вести себя очень тихо и делать то, что мы скажем.

Это правда, и оба оживляются, насколько возможно. Шарлотта даже обвивает меня руками за шею.

Она легче, чем я думала, – птичка, а не девочка. От нее пахнет чистотой и свежестью. Если бы не Молчаливый камень, я сказала бы, что с детьми хорошо обращались.

Майкл сворачивается в руках Стража Хейвена.

– Я тебя раньше не видел, – говорит он.

Мне не терпится выбраться из комнаты. Оказавшись в коридоре, я с облегчением перевожу дух. Дети тоже, и Шарлотта расслабляется у меня на груди.

– Главное, делайте, что вам говорят, – произношу я, отводя взгляд от Райдала и Ниро.

Мальчик молча кивает, а девочка смотрит на меня внимательным взглядом, неожиданным для ребенка.

– Вы спасаете нас? – шепчет она.

Не вижу повода лгать. Но слова все равно застревают в горле. Потому что я могу потерпеть неудачу, могу стать причиной их смерти. Могу погибнуть сама.

– Да, – произношу я.

– Дайте мне на них посмотреть, – требует Ниро.

Целитель не тратит времени даром – он светит фонариком в лицо детям, испугав даже меня.

– Тихо, – приказываю я, когда Майкл вскрикивает.

Я гневно смотрю на Ниро поверх головы девочки, но тот игнорирует меня, разглядывая детей. Его глаза перебегают с одного лица на другое, пока он запечатлевает в памяти их черты.

Когда он поворачивается к лежащему на полу тюку, я не успеваю отвести взгляд. Мельком я замечаю их. Два маленьких Красных тельца. Они еще дышат. Накачанные снотворным, слишком крепко забывшиеся, чтобы пробудиться без посторонней помощи. Но они еще дышат.

Ниро нужна живая плоть, чтобы сделать свое дело.

Страж Хейвен перехватывает мой взгляд и тоже отворачивается, встав спиной к целителю и к Красным. Мы не позволим детям увидеть, что делается ради них. И сами не хотим наблюдать, как это происходит.

«Слабость», – шепчет внутренний голос, когда я вздрагиваю при звуке лезвия, покидающего ножны.

«Держи глаза открытыми, Айрис Сигнет».

– Какое искусство, – говорит сам себе Ниро – его голос полон жестокой радости.

В основном он работает беззвучно.

В основном.

Я почти не спала, несмотря на усталость. Только к рассвету мы вернулись в Асцендент, и всю дорогу с нами возились целители. Когда мы приехали в город, осталось несколько часов до запланированного Дэвидсоном обращения к правительству. Я пыталась заснуть, но к тому времени адреналин от стычки с рейдерами выветрился, и меня охватило волнение перед предстоящей встречей. Остаток ночи я провела, глядя на щель между занавесками и наблюдая, как разгорается рассвет. И теперь я едва могу усидеть спокойно, когда жду на нижней террасе, теребя край одежды. Это жесткое на ощупь платье темно-фиолетового цвета, расшитое блестками, с золотым поясом и широкими рукавами, собранными у запястий. Ворот низко вырезан, так что виден край клейма; и я заплела волосы, убрав их с лица. Я с гордостью демонстрирую шрамы, которые идут от шеи вниз. Это моя идея, не Гизина. Я хочу показать монфорским политикам, скольким уже пожертвовала. Хочу выглядеть девочкой-молнией, пусть даже этого человека не существует. Я могу черпать у нее силу, как черпала ее в образе Мэриэны. Пускай то и другое – маски, но в то же время они – части чего-то настоящего, хотя и маленькие.

Рассвет в горах выглядит странно. Он разливается у меня за спиной, озаряя вершины неровными лучами. Медленно, но верно темнота покидает долину и вместе с утренним туманом стекает по склонам. Асцендент как будто просыпается вместе с солнцем, и до дворца доносится мерный шум городской жизни.

Королева Анабель не собирается опаздывать, особенно на такое важное мероприятие. Она выходит из дворцовых дверей; ее внук и охрана – рядом. Джулиан шагает чуть позади, пряча руки в складках длинного золотого одеяния. Он встречает мой взгляд и приветственно кивает. Я отвечаю тем же. Хотя я и не согласна с тем, что он поддержал своего племянника, но мне понятен его выбор. Я знаю, что такое ставить семью выше всего остального.

Анабель в цветах Дома Леролана – алый и огненно-оранжевый – больше похожа на Стража, защищающего короля, чем на его бабушку. И она столь же смертоносна, как любой Страж. На ней не платье, а парчовый жакет с туникой в тон и черные брюки, по шву отделанные блестящей бронзой, похожей на пластины брони. Анабель Леролан готова к битве, которая произойдет не в чистом поле. Ее улыбка, адресованная мне, оставляет глаза холодными.