— Давайте не будем спешить с выводами…

— Действительно, какие выводы сейчас? Он же бухой в ноль!

— Это не я… — наконец сумел проговорить Костя. — Меня… подставили…

Лучше бы он этого не делал. Работа голосовых связок усилила приступ тошноты, и остановить рвоту уже было невозможно. Милиционеры только и успели, что отпустить его и отскочить в сторону. Костя повалился на четвереньки, прощаясь и с остатками далекого теперь завтрака, и с алкоголем, который каким-то образом попал в его организм.

Он как будто оказался в страшном сне. Вроде как его невиновность была очевидна — а если присмотреться, то не очень. Погибла его напарница, с которой у него изначально были не лучшие отношения. И неважно, что с Мариной не ладил никто. Только ему была выгодна ее смерть: ему не пришлось бы ни с кем делить выигрыш! Раиса стала случайной свидетельницей расправы, и ее он тоже убил.

Чтобы оправдать себя, он решил обустроить все так, будто это сделал местный псих, тот же, что хранил трупы на ферме. Он никогда раньше такого не делал, поэтому для храбрости выпил, оступился — и упал головой на камень.

Тем, что в последние сутки он держался в стороне от людей, Костя себе жизнь не упростил.

Никто не знал, где он и что делает. Соответственно, алиби у него тоже нет. Все поверят в то, что это сделал он, включая Сашу, ведь он с ней был не слишком вежлив при их последней встрече!

Когда его уводили с поляны, он искал ее глазами. Костя хотел предупредить хотя бы Сашу, что это не он, что настоящий убийца все еще здесь, рядом, непойманный, а значит, нужно быть настороже!

Однако она так и не появилась.

Кристине казалось, что она все испортила. Она не только не обрела свою собственную семью, но и разрушила ту, что существовала до нее. Теперь Север уехал, и Вероника скучает…

Вроде как все говорят, что это временно, а если нет? Как быть тогда?

Веронике она верила безоговорочно. Не только потому, что та спасла ее когда-то. Эта вера имела скорее интуитивный характер: Кристина чувствовала, что этот человек ее не бросит и не предаст. Почти как папа… Папу нельзя заменить, но он уже не вернется. А оставаться в этом мире одной и не верить никому было совсем страшно.

С Севером получилась другая история. Кристина хотела верить, что он хороший. Он улыбался, пытался поговорить с ней, покупал игрушки, возил ее в больницу, учил ходить на новом протезе. Вот только… ее мачеха, которая приучила девочку называть ее не иначе как Госпожа, тоже была само дружелюбие, когда папа находился рядом. Но стоило ему только шагнуть за порог, как появлялся монстр.

Пока что Кристине сложно было поверить, что Север не такой. Она боялась повторения прошлых событий настолько, что даже не рисковала оставаться с ним наедине. Хотела заставить себя, потому что понимала, что только так будет знать правду наверняка. Однако ничего не получилось. Стоило Северу дотронуться до нее, как просыпался какой-то животный страх, который она не могла контролировать.

Ирония заключалась в том, что, когда Север уехал на эту свою непонятную игру, легче не стало. Страх сменился чувством вины — и перед ним, и перед Вероникой. К тому же, отсутствие Севера изменило дом не в лучшую сторону. С ним было больше смеха и… света, что ли.

В общем, Кристина все четче понимала, что настоящая семья есть только с ним. Не так, как в ее прошлом доме. Она надеялась, что все будет нормально, когда он вернется.

Если вернется. А вдруг не вернется?

Хотя, вроде бы, они с Вероникой общались нормально. Вероника часто звонила ему, выходила на видеосвязь. Вот и теперь они общались по скайпу — они ни дня без контакта не проводили. Кристина, которой сейчас полагалось спать, затаилась в темном коридоре и подслушивала. Ей было немного стыдно за это, но она слишком хотела убедиться, что он вернется, чтобы отступить.

— Я сегодня встречалась с Дамиром, — сообщила Вероника. — Ты был абсолютно прав. Шрам, который ты обнаружил на спине у пациента, — это след удаления почки.

— Когда? — донесся из динамиков голос Севера.

— Дамир считает, что лет пять назад, не больше.

— Пока ты расспрашивала Дамира, я тут поговорил с персоналом о пациентах, которых видел. Пять лет назад тот парень точно находился в больнице. Может, ему нужно было удалить почку по медицинским показаниям?

— Возможно, но и я, и Дамир сомневаемся в этом. Он считает, что пациент в целом выглядит слишком здоровым, да и потом, если бы у того парня были проблемы с почками, он нуждался бы в уходе и постоянном лечении. Что же до меня, то я просто не верю, думаю, ты догадался, какой вариант кажется мне более вероятным.

— Да уж… Мне пока тоже, — вздохнул Север. — А что с теми маленькими пятнами? Я, если честно, и не распознал, что за они.

— Это тоже шрамы. Следы забора костного мозга, причем довольно небрежного. Понимаешь, что это значит в сочетании с удаленной почкой?

— Понимаю…

А вот Кристина не понимала ничего. Потому что не хотела. Она чувствовала, что Север ввязался в нечто опасное, и боялась этого. Но, по крайней мере, сейчас они с Вероникой общаются как друзья.

— Ты уже проверила то, что я просил? — поинтересовался Север.

— Счета Осташова? Да, проверила. У него пусто. Но значительные переводы средств на благотворительный счет больницы примерно совпадают по срокам с появлением тех шрамов на пациентах.

— Все настолько очевидно?

— Можно сказать и так, — отозвалась Вероника. — Крупные переводы денег клиника получает нечасто — не больше двух раз в год. Поэтому отследить их нетрудно. Очень большие суммы были в те же сроки по годам, когда проводились эти медицинские действия…

— Тогда все ясно!

Кристина невольно улыбнулась, хотя по-прежнему не понимала смысл разговора. Просто эмоциональность и импульсивность Севера всегда казались ей забавными.

А Вероника, как обычно, остудила его пыл:

— Это может быть ясно тебе на уровне понимания. Но это не может считаться доказательством.

— М-да… И отправитель перевода, конечно, анонимный?

— Конечно, это же благотворительность! — фыркнула она. — Но нельзя сказать, что мы ничего не добились. Теперь ты знаешь примерную версию событий, можешь отталкиваться от этого.

— Да уж, я оттолкнусь, — загадочно произнес Север.

— Почему мне не нравится твой тон?

— Понятия не имею, меня все устраивает.

— Потому что ты собрался делать глупость, — вздохнула Вероника. — Есть ли хоть какой-то смысл напоминать тебе, чтобы ты был осторожен? Или совсем гиблое дело?

— Да нормально все будет, я знаю, что делаю! Как там Кристина?

Услышав свое имя, Кристина невольно вздрогнула, плотнее прижала к себе большого кофейного цвета плюшевого медведя, ее любимую игрушку. Его подарил Север — еще когда она лежала в больнице. Почему-то она вспомнила об этом только сейчас.