– Он прекрасно спал столько лет, пока мы все здесь дряхлели и рассыпались пеплом. Что бы ему снова не уйти в свой крылатый сон, Огонь его пожри, да забыть о нас, словно не было никакой новой Жрицы? Да, девочка, ты же знаешь, что я права!

Крылатая хотела сказать ей в ответ что-то едкое, но тут земля всколыхнулась тяжелой волной. Из глубины разлома донесся мерзкий клекот.

– Он оживает, – прорычал названный Газулом. – Я вижу его глаза… Он узнает меня.

Алиса почувствовала, как мутная дурнота поднялась к самому горлу. По телу снова разлилась слабость, девушке вдруг стало совершенно безразлично, что случится дальше. Больше всего ей хотелось упасть ничком, закрыть глаза и отдохнуть.

В стороне, тяжело выдохнув, опустился на лед Сэм. Следом осела Сильвия, осоловело глядя по сторонам.

– Видишь? – Эалин осторожно встряхнула Алису за плечи. – Он имеет над вами власть. Вы уже готовы сдаться ему!

– Помогите нам, – еле шевеля губами, просипела Алиса.

– Нас нет, Жрица! – ответил ей Корбун. – Мы лишь ветер, что носит наш прах. Мы память, мы знание, мы прошлое. Вихрь не опрокинет песчаное чудовище. В нас нет твоей силы.

Алиса слушала его, не понимая, что он говорит. Она уже медленно покачивалась на волнах обреченного спокойствия. Краем сознания Крылатая уловила, как свернулась калачиком на льду Юли и как незнакомая девочка с двумя тонкими косичками склонилась над ней и горячо зашептала ей что-то прямо в ухо.

– Очнись! – закричал кто-то яростно и зло. – Ты не прочая падаль! Ты – Жрица! Он выбрал тебя!

– Он покинул… оставил…

– Ему все равно! – кричала Нинель, хватая Алису за руку, не давая ей упасть. – Это ты должна будить в нем человечность. Ты – часть его беспредельного существа, что мирит великое с малым! Такая, как ты, ваша обожаемая Фета не справилась с предназначением. Однажды Жрица допустила Огонь, неужто и ты допустишь смерть всего сущего. Снова? Вставай, проклятая девка, вставай!

Нинель крепко стиснула своей холодной рукой запястье Алисы и рывком поставила ее на ноги.

– Проси! – зашипела она. – Проси его принять тебя в крылатом сне!

– Я не могу.

– Все умрут! Каждый, кого ты знаешь и кто тебе неизвестен. Все они погибнут. Рассыпятся в прах. Я знаю, я видела, как кричащего старика прожигают насквозь лапы бушующего огня. Как дети оборачиваются раскаленным маревом. Как жирный пепел оседает на лицах, рыдающих над ними. Я помню его вкус.

– Прекрати… – Алиса вырывалась, но женщина держала ее руку мертвой хваткой.

– Кого ты любишь, девочка? Все они станут горкой жирного пепла. А ты останешься жить. Он слишком зол на тебя, чтобы даровать тебе смерть. Ты увидишь гибель каждого живущего, а потом будешь годами бродить по останкам всего, что ты любила, и слезы закончатся у тебя куда раньше, чем причины их пролить. Проси!

– Я не могу!

– Это я не могу. Это я уже умерла так давно, что и не вспомнить. А ты жива, тебе больно, ты плачешь. Ты любишь! Так проси за все, что ты любишь.

– Алан, впусти меня… – зашептала Алиса.

– Громче!

– Впусти меня! Я умоляю тебя… я взываю к тебе! Дай мне шанс увидеть тебя, сказать тебе, как я ошибалась. Впусти меня!

Алиса долго кричала в далекое, равнодушное небо, но слова ее не находили ответа. Свет померк перед ее глазами от едких слез. А крик саднил и без того обожженную горем грудь.

Когда слов больше не осталось, она просто выла, полная того отчаяния, что душило ее дни пути без дороги и надежды. Она подвела всех. Роща выбрала ее среди прочих, но прогадала.

Боль скручивала тело Алисы, проникая в каждую его клеточку, наполняя ее своей тяжестью. Во рту пересохло. Силы оставили ее, и она рухнула на колени, ожидая, что острый лед раскроит их до кости.

Мягкая трава встретила ее упругим объятием. Не видя ничего от слез, Алиса слепо провела рукой перед собой. Под ладонью заскользила сочная зелень, влажная от росы, полная жизни. Теперь девушка чувствовала, как сладко отдаются в ней ароматы Рощи, как нежно поют над ней птицы.

Она подняла голову, ощущая на себе тяжелый взгляд того, кто откликнулся на ее последний крик.

– Здравствуй, Жрица, – насмешливо протянул Алан. – Кажется, ты попала в беду.

Алиса медленно поднялась на ноги, не сводя взгляда со стоящего перед ней Божества. Каждый раз при встрече с ним после долгой разлуки ее охватывал благоговейный ужас. Лишь потом, когда Алан начинал говорить с ней, накручивая свои длинные серебряные локоны на палец, она словно забывала, кто он на самом деле. Но в первый миг осознание потрясало.

Алан изменился. Запертый в собственном сне, он возмужал. Его серебристая кожа искрилась в лучах мягкого солнца. И в каждом жесте, в каждом взгляде и в голосе – во всем его облике отражалась беспредельная сила.

И сила эта тянула Алису к себе. Била в грудь, заставляя сердце пропускать удары, бежала колючей дрожью по рукам, слепила глаза. Ей хотелось упасть на колени, прямо в это пахучее травяное облако, подползти к босым ступням Алана, обнять его ноги и долго скулить о прощении.

Он подавлял ее серебряной мощью. Но дрогнуть сейчас означало навсегда потерять те крупицы власти над ним, что даровал ей венок Жрицы. Слова Нинель, отчаянные и яростные, еще звенели в ушах Алисы. Она должна быть частью Алана, человеческой частью, мирить его с народом, которому предстоит приходить под сень Рощи и просить у нее совета. Иначе новый Огонь уничтожит все, что еще не покрыл собою песок.

Потому Алиса решительно расправила плечи, позволяя крыльям мягко опуститься к самой земле, и шагнула вперед.

– Здравствуй, – сказала она. – Ты откликнулся на мой зов, я благодарна за это.

– Ты выглядишь измотанной, – разглядывая ее, проговорил Алан так, словно не слышал этих слов. – Дорога без моей помощи тяжело вам далась, не так ли?

Алиса вздрогнула, как от удара плетью. Холодный тон, полный насмешки и ликующего чувства собственной правоты, обезоруживал, лишал последних крох достоинства. Ей захотелось убежать. Броситься прочь, в мир, где она могла ответить резкостью на резкость. Но там ее ждала смерть. И Крылатая, сдерживая гнев усилием воли, склонила голову.

– Ты был прав. Во всем. Без твоей помощи мы не нашли верного пути, затерялись в песках. Там нас поджидали мерзкие твари пустыни. Теперь отряд, понесший столько утрат, стоит у разлома темного зеркала, а в нем скрывается Правитель, ставший пауком… и мы не знаем, что нам делать дальше. Мы даже улететь не можем. Это существо пьет нашу жизненную силу большими глотками. Даже сейчас, когда я говорю с тобой, мои Братья слабеют.

– Я видел это, – кивнул Алан, рассеянно перебирая в пальцах травинку, на которой жемчужиной блестела капля росы. – Я наблюдал за каждым твоим шагом, Жрица. И не увидел ни единого верного.