– Отсутствие сил и желания не освобождает от ответственности. – Улыбка Димы превратилась в звериный оскал, но он тут же спешно спрятал ее за снисходительным взглядом. – У «Лихобор» есть правило: выбил из строя одного из нас – занимай его место и паши до конца своей жизни. Никто не будет с тобой сюсюкаться как Саша. И уж тем более не будет давать тебе поблажку, потому что ты пришёл со стороны. Есть работа, мы ее выполняем. Поэтому, будь добр, закрой свой рот и делай то, что тебе говорят.

Андрей нервно сглотнул заготовленные для Димы слова: они горьким колючим комком процарапали себе путь вниз по горлу и застряли где-то на входе в желудок, отчего в животе появилось тянущее ощущение завязывающегося узла. Чувство было Морозову знакомо по томительным ожиданиям начала экзамена и своей очереди на ответ, но сейчас единственным экзаменатором был только он сам.

– Могу я хотя бы узнать, что за задание? – осторожно подал голос Андрей.

– Оборотень. Щенок, кажется.

– И мы идём на оборотня в полнолуние? – он искренне попытался скрыть сочившийся из голоса сарказм, но все же по лицу Вознесенского читалось, что он этого успешно не сделал.

Дима закатил глаза и нарочито громко промычал от неудовольствиях, нажимая пальцем на экран телефона. Из того тут же раздалась незамысловатая тихая мелодия, а затем на всю улицу прозвучало громкое «Ваше задание принято. Спасибо, что пользуетесь услугами личного помощника. Надеемся, что вам не понадобится закрытая коробка!». Несколько раз прокрутив в голове услышанное, Андрей снова нервно сглотнул. Диму же слова бездушной машины ничуть не испугали или же взволновали. Он продолжал смотреть в экран, пока наконец не щёлкнул блокировщиком.

Телефон погас и отправился в карман.

– Ха, насмотрелся фильмов? – Вознесенский посмотрел на него, саркастично выгнув светлую бровь. – Полнолуние – лучшее время, чтобы словить одну из этих тварей. Сейчас они слабее всего. Превращение отнимает очень много сил, и обычно оборотни вырубаются после этого. Могут продрыхнуть трое суток. Так что лучше поторапливаться, если мы хотим схватить его еще горяченького.

– Тогда второй вопрос. Я охотник. – Андрей ткнул себе в грудь пальцем. – Ты – экзорцист. Что ты собрался изгонять из оборотня?

– Блох.

Андрей подавился воздухом. Тяжёлый комок застрял у него в груди, пока Дима напряженно молчал с напряженным видом. Они обменивались взглядами, пока Вознесенский не рассмеялся, вспугивая сидящих на ближайших деревьях птиц. Махнув рукой, Дмитрий поспешил прочь от подъезда и пристального взгляда консьержки в окне, перепрыгивая через небольшую металлическую оградку и лавируя между торопящимися на остановку людьми. Андрей поспешил за ним, подмечая, что физическая форма экзорциста была намного лучше его собственной.

– Шучу, конечно. – Дима шёл быстро, широкими шагами и пружиня, как на батуте. – На самом деле «экзорцист» ошибочное название нашей должности. Мы следователи. Копание в архивах, отчёты, договора с существами, бюрократические проволочки, – он обернулся к Андрею и взмахнул руками, уворачиваясь от тучного вида дамочки в розовых лосинах и пёстрой кофте с черепашками-ниндзя, – это все в нашей компетенции. Люди прозвали нас экзорцистами, потому что несколько раз увидели, как демон покидает человека, после разговора с нами. Мы не умеем изгонять демонов.

Слова Димы звучали логично и разумно.

Они остановились перед пешеходным переходом, и Вознесенский резко выкинул руку в сторону, останавливая Андрея в тот самый момент, как перед ними пронеслась низкая гоночная машина, еще несколько секунд вибрировавшая в барабанных перепонках утробным рыком.

Удачные совпадения бывают только в глупом кино. И в таком случае Андрей был в нем главным героем, потому что выданный Диме адрес оборотней оказался как раз поблизости от дома Марьяны. В тридцати минутах и пяти сердечных приступах от вылетающих на красный сигнал автомобилей.

Полуразрушенное здание встретило их пустыми глазницами и потухшим фонарём над входом. Старый дом, кажется, еще довоенный, одиноко возвышался своим единственным узким подъездом посреди пустыря, огороженный синим забором, колыхавшимся от ветра, словно был сделан из дешёвой ткани. Огромная дыра между двумя кусками металла была достаточной, чтобы Андрей и Дима прошли в неё вместе и даже не соприкоснулись плечами или спиной.

– Почему они расстались?

Они остановились перед входом, синхронно задрав голову и жмурясь непонятно отчего: солнце уже село, а редкие звезды на бледном небе были едва заметны человеческому глазу. Дима шаркнул ногой и развернулся к Андрею.

– Прости? – Морозов не смотрел на него, но мог поклясться, что бровь Вознесенского в очередной раз вопросительно выгнулась; его голос сочился сарказмом, тяжёлыми каплями опадающим на землю. – Знаешь, если дать человеку чуть больше вводной информации, и ответ будет в большей степени тебя удовлетворять, чем если просто спросить «Почему они расстались?».

Андрей Морозов не любил лезть в личные отношения между людьми, но сейчас он посчитал, что отсутствие отношений в настоящем времени позволяет узнать о них чуть больше, чем обычно полагается непосвящённым людям. Набрав в грудь побольше воздуха, Морозов быстро протараторил:

– Твой брат и Александра. Врач, который приходил, сказал, что они раньше были парой.

Дима замер. Его взгляд не выражал ничего, что могло бы намекнуть Андрею, насколько далеко он зашёл в своём вопросе. Уголки губ Вознесенского легко подёрнулись в полуулыбке, и Дима поспешил нырнуть в упавшую от дома тень, утаскивая за собой и Морозова.

– А-а-а, – Вознесенский протянул это настолько понимающим тоном, словно они с Андреем вместе разделяли какую-то тайну; еще и кивнул для надёжности произведённого эффекта, – Адриан. У него слишком длинный язык, который мешает спокойно жить.

Дима открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но вместо слов из его горла вырвался протяжный надрывный вой, больше подходящий какому-то голодному израненному волку, нежели молодому человеку. Только когда он сомкнул губы, до Андрея дошло, что выл не Вознесенский от безысходности ситуации, а что-то другое. Возможно, даже оборотень.

Андрей вздрогнул: Дима тут же прижал его к стене – и не будь у того девушки, Морозов заподозрил бы что-то неладное. Но нет. В следующую секунду мимо них пронеслось несколько крупного вида взлохмаченных собак. С их раскрытых пастей на землю опадали тяжёлые капли едкой слюны, оставляя после себя шипящие следы. К удивлению Андрея, они не обратили на припавших к тени парней внимания, пробежав дальше по своим собачье-волчьим делам. Морозов еще несколько долгих секунд провожал оборотней взглядом, прежде чем из его груди вырвался грузный вздох и Андрей обмяк, подпираемый одной только стеной.

Стая скрылась в набежавших на землю сумерках, зазывно воя. Дима отлип от стены только через несколько минут, напряженно вглядывался вдаль и иногда смотрел на заброшенный подъезд. Он явно о чем-то думал, но делиться с Андреем своими мыслями не торопился. Вместо этого Дима два раз постучал по стене, напряженно прислушался и хмыкнул.