таково было общее мнение об операции под Маньчжурией среди служащих пограничных войск и солдат Красной армии. Это стало полной победой для советских военных и, таким образом, повысило их уверенность в силе и возможностях Красной армии[484].

«ТРАГЕДИЯ ТРЕХРЕЧЬЯ»: СОВЕТСКИЕ КАРАТЕЛЬНЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ В КИТАЙСКОЕ ПОГРАНИЧЬЕ

Маньчжурия оказалась в центре этого военного конфликта, однако события в Трехречье – сельском регионе на китайском берегу в верховьях Аргуни – покажут ситуацию с другой стороны. Широко разбросанные отряды белых до конца 1920-х годов изредка нападали на советских пограничников, воровали лошадей на советской территории, а также подстрекали крестьян против большевиков[485]. Вооруженный конфликт за железную дорогу, таким образом, предоставил Москве повод окончательно искоренить эти отряды и осуществить политику геноцида в отношении казаков, которые переселились в этот регион[486]. Сильнейшее наводнение лета 1929 года затопило множество деревень в Трехречье и на аргунских берегах. Вода унесла несколько жизней и оставила многих фермеров без крова, однако она оказалась благословением. Вода обрезала связь между Хайларом и советской границей и предотвратила советскую атаку[487]. Только когда в начале августа небольшие отряды Красной армии без предупреждения начали обстрел и вошли в пограничные деревни на китайском берегу Аргуни, жители Трехречья узнали о конфликте за КВЖД[488].

Карательные экспедиции в речные деревни продолжились до осени. 28 сентября 1929 года примерно 150 солдат Красной армии пересекли Аргунь и оцепили деревню Дамысово. Согласно показаниям свидетелей, советские войска обходили каждый дом, бросали гранаты туда, где, как они считали, спрятались люди. Вскоре полыхала вся деревня. Устояли только четыре дома, из ста пятидесяти жителей двадцать три человека были убиты. Девять китайских пограничников, оказавшихся неподалеку, попытались помочь жителям деревни, но вскоре и сами пали жертвами превосходящих сил: пятеро были убиты, остальные смогли убежать. Советские солдаты действовали в отношении гражданского населения крайне жестоко. Свидетель случившегося Ефим Яковлевич Волоткин сообщал: «Красные били не только мужчин, но и женщин и детей. Последних загоняли в воду и, если они хотели вернуться обратно, били палками, кольями или стреляли, а детей годовых и меньше броском бросали в воду за ручонки и ножки». Списки погибших Аргунска и других поселений, подвергшихся нападениям, демонстрируют похожую жуткую картину. Характер пулевых ранений жертв позволяет считать причиной смерти расстрел[489]. Протоиерей Маньчжурского отделения Православной епархии Пекина Владимир Иванович Извольский, проводя осмотр тела священника Модеста Горбунова и восьмерых русских из Верх-Кулей, убитых советскими гражданами, был шокирован[490].

Фактически русские жители Трехречья были беззащитны перед лицом советской агрессии. Небольшое китайское войско, значительная часть которого располагалась в гарнизоне Лабудалинь к югу от дельты Трехречья, было занято охраной границы и примыкающих к ней деревень. Представители русской эмиграции в августе 1929 года попытались убедить китайские власти в необходимости создать структуру самообороны не только для Трехречья, но и для городов Маньчжурии и Хайлара. Китайские власти изначально позволили создание военизированных формирований с оговоркой, что оружие может быть роздано только в случае войны. Предложение, однако, в конечном итоге не было реализовано. Русские эмигранты не смогли развеять сомнения китайцев в своей лояльности[491]. Фермеры-эмигранты без разрешения китайских властей создали небольшой отряд самообороны[492].

Когда вода отступила, советские войска прошли дальше вглубь от реки. Тыныха – деревня, расположенная в отдалении от пограничной реки, возможно, стала местом наиболее жестокого карательного рейда. Если верить показаниям свидетелей, опубликованным в харбинской эмигрантской прессе, события, произошедшие здесь, были особенно шокирующими. 30 сентября советский отряд, состоявший примерно из двухсот солдат, пересек Аргунь. Вечером несколько солдат отправились в деревню Ценкир-Булак, где, переодевшись в гражданскую одежду, выдали себя за беженцев и расспросили о деревнях, в которых недавно поселились выходцы из Советского Союза. Один из местных жителей согласился проводить их в Тыныху. Когда они добрались до деревни ранним утром 1 октября, не спали только фермеры, доившие коров. Советские солдаты убили своего проводника и вошли в деревню, сжигая все дома и сено, которое было заготовлено на зиму. Все население было согнано на близлежащий холм, где советские солдаты отделили мужчин и мальчиков старше 12 лет. «На расстоянии пяти-шести шагов поставили пулемет. Все 76 человек упали в одну кучу. Красный палач вместе с несколькими чинами своего отряда, не доверяя пулемету, стали переворачивать тела, колоть их штыками и приканчивать из револьверов». Отступая, советские солдаты напали на Ценкир-Булак и еще одну деревню, убив еще двадцать семь человек[493]. Через два дня после выхода на советский берег советский отряд вновь появился в двух деревнях на Аргуни и, предположительно, убил более ста двадцати человек[494]. Харбинская русская эмигрантская газета написала, что общее число убитых составило тысячу человек, хотя эта цифра кажется значительно преувеличенной[495].

Харбинский митрополит Мефодий объявил 13 октября днем траура[496]. Церковные службы в память о погибших продолжались в Харбине несколько дней. 15 октября эмигранты попытались собраться напротив немецкого консульства в Харбине, но вскоре были разогнаны полицией[497]. Советская пресса отмалчивалась о событиях, однако резня в Тыныхе вызвала возмущение и осуждение среди русских эмигрантов, китайцев и международного сообщества на северо-востоке Китая[498]. Посредством международной сети русских эмигрантских сообществ «трагедия казаков Трехречья» привлекла также международное внимание. В Шанхае, например, «Общество взаимопомощи русских женщин» совместно с местными казацкими организациями провело благотворительный концерт в помощь жертвам. Шанхайское русское сообщество также отправило американскому президенту Герберту Гуверу телеграмму, сообщая ему о том, что «творится бесчеловечная, массовая резня невинных людей», и призывая президента заставить «красных палачей прекратить этот кровавый кошмар»[499]. Таковы были международные отголоски забытой вскоре трагедии.

Кратковременное китайское управление русскими эмигрантами не означало для казаков на реках Гэньхэ, Хаул и Дэрбул возвращения к прежней жизни. Урегулирование советско-китайского конфликта после подписания Хабаровского протокола 22 декабря 1929 года не только вернуло КВЖД в прежнее положение, но также привело к разоружению русских эмигрантских сил китайскими властями, изгнанию агитаторов за самооборону, а также к подавлению эмигрантских организаций. Военное правительство в Мукдене делало вид, что проводит жесткую политику в отношении белых в Харбине, Трехречье и других русских поселениях Маньчжурии. Среди девяти эмигрантских лидеров, выдачи которых требовал Советский Союз, был Иван Александрович Пешков – известный руководитель небольшого белого партизанского отряда в Хулун-Буире. Вместо того чтобы арестовать его и других значимых деятелей движения, которые, согласно немецкому дипломату, «при желании китайской стороны» могли бы быть пойманы властями, китайцы арестовали незначительных участников, которых они выдали за «партизан». Китайский суд в Хайларе, например, приговорил семерых молодых крестьян из Трехречья, возраст которых был от шестнадцати до двадцати четырех лет, к смертной казни[500]. Отправляя таких людей на казнь, правительство Мукдена пыталось возложить вину за конфликт на беззащитных козлов отпущения.

Местное население на протяжении всего военного конфликта страдало от наводнений, грабежей и эпидемий скота. После того как китайцы взяли управление в Трехречье в свои руки в марте 1930 года, положение русских только ухудшилось. Вооруженные банды продолжали рыскать вокруг и терроризировать население[501]. Местные жители жаловались в письме, написанном в июле 1930 года Американскому комитету помощи населению Трехречья, на насилие, совершаемое китайскими солдатами по отношению «к нам людям белой расы европейцам» в разных селах и деревушках. Помимо нападений, китайские военные власти, как утверждалось, требовали продовольственного снабжения, например муки и других продуктов. Более того, несмотря на строгий запрет, китайские солдаты, по их свидетельствам, участвовали в выращивании опиума на территориях, населенных русскими. Казацкий домашний скот, который топтал эти поля, забивался насмерть на глазах хозяев. Свобода передвижения для русских эмигрантов также была ограничена. Казакам не только запрещалось покидать Трехречье, но и не разрешалось перемещаться между деревнями[502]. Славяне, которые однажды были на передовой русской колонизации Аргуни,