На одном из последних для меня испытаний в шестнадцатом сезоне «Битвы экстрасенсов» нам представили трех разных людей. Выживших. Чудом. Божьим провидением. И потому что еще не время. А еще оно явилось одним из тех редчайших случаев на съемочной площадке, когда мы могли работать с поистине счастливыми людьми.

Первая катастрофа

Их стюардессой на этом рейсе была миловидная молодая женщина с черными волосами до плеч. Воздушное судно казалось новым, было небольшое и без турбин – в иллюминатор Жанна видела винты. Не то чтобы она шибко разбиралась в этом. Одного-двух членов экипажа на салон было, конечно, достаточно, к тому же и питание пассажиров во время полета не было предусмотрено, лететь всего полтора часа.

Посадка закончилась, дверь закрыли. Самолет был не полным: в третьем ряду, недалеко от кабины пилотов, оставались свободные места, и Жанна, поднявшись со своего места в проходе в самом центре салона, направилась было к носу, но вторая стюардесса, высокая и рыжеволосая, тут же оказалась возле нее с обычными в таких случаях словами:

– Извините, девушка, но командир корабля уже разместил команду «Сесть на свои места и пристегнуть ремни», поэтому вам придется вернуться на свое место.

– Я понимаю, что разместил, но сидеть в этих ваших креслах совершенно неудобно, посмотрите сами, а там впереди есть свободные места – я там сяду и сразу же пристегнусь.

– Простите, но вы не можете уже перемещаться по салону, мы уже начинаем движение. Прошу вас немедленно занять свое место.

– Но я…

– Я вас прошу немедленно вернуться, сесть и пристегнуть ремень.

Откуда их таких берут, скажите на милость! Жанна с недовольным видом вернулась на свое место рядом с проходом: спорить с ними бесполезно – еще и высадить могут, и попробуй потом докажи, что ты не террорист.

Вскоре самолет побежал по взлетно-посадочной полосе и как-то неуклюже оторвался от земли, как показалось Жанне. Летала она часто и поэтому особого внимания уже не обращала на мелкие огрехи полетов – но во время взлета и посадки исправно проговаривала про себя «Отче наш».

На всякий случай.

«Черненькая» стюардесса говорила в микрофон про продолжительность полета и другие обычные на взлете информативные штучки, когда лайнер вдруг стало потряхивать. Причем не как обычно при турбулентности – они еще не успели взлететь-то, собственно. Впрочем, погода стояла мерзкая – снег с дождем, порывистый ветер. Жанна с некоторым беспокойством нагнулась вперед, чтобы заглянуть через сидящего рядом соседа в иллюминатор, и в этот момент почувствовала, что самолет словно завис на какой-то миг неподвижно в воздухе, а затем накренился вправо и затем дальше, к земле. Она все-таки увидела в окно крыло и на нем пропеллеры, которые вроде бы нормально вращались. Только самолет определенно больше не набирал высоту. И не разворачивался в обратную сторону – ведь если пилот передумал по каким-то соображениям продолжать взлет и начал садиться, то посадить машину, по логике, он должен был там же, откуда ее поднял в воздух. То есть вначале развернуться. Ну, если, конечно, в пяти минутах лета не было другого аэропорта.

А его ведь не было.

Их все сильнее трясло и кренило, и это стали замечать остальные пассажиры. Многие в недоумении озирались на своих местах по сторонам, словно ища поддержки. Стюардесса ничего больше не говорила по внутренней связи.

«Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое, да прибудет царствие твое…»

Самолет неожиданно перебросило влево, и она уже чувствовала, что они не снижаются – они несутся к земле, до которой было не более двухсот метров. Ее вжало в кресло, и стало трудно дышать, сердце заколотилось так, словно выскочит вот-вот из груди. Вокруг послышались первые крики запаниковавших пассажиров – скорее, они напоминали стоны. «Именно так происходят авиакатастрофы?» – успела подумать.

«… яко же и мы отпускаем должником нашим…»

И – бац! – все, тишина.

Мрак.

Сколько он длился – она не могла сказать ни тогда, ни после. Время там не имеет значения.

Вдруг – яркий свет. В нем какие-то полупрозрачные тени. Отзвук голосов:

– Никита, что это было?

– Обледенение, командир. Мы же не обработали судно перед вылетом. Дорого.

– Вышло дороже, кажется.

Тени плавно удалились. Или растаяли, она не поняла до конца. Мимо нее, по направлению вверх, проплыла еще одна, озираясь. Жанна спросила:

– Где мы?

Женский голос ей ответил:

– Летим. Я лечу. А вы?

Жанна не успела подумать. Она вдруг ясно различила черноволосую стюардессу – та ведь должна была знать, что происходит. Она прокричала свой вопрос в ее сторону.

– Мы просто подменяем Димку в этом рейсе. Откуда мне знать? Я из декрета только…

Свет погас. Снова полный мрак.

И вот она сидит в снегу. Холода не ощущает. Снег ли это, вообще? Да еще в разорванных колготках. Вот же!.. По дороге из аэропорта придется заезжать куда-нибудь, покупать что-то на замену – парни ее прикончат за такой крюк!

Она повернула голову и увидела то, что недавно было их самолетом: разломленный остов и куча обломков вокруг. Ей показалось, что она видит тот иллюминатор, в который секундами ранее вглядывалась в стремительно приближавшуюся к ним землю. Секунды прошли или часы?

– Что происходит?

В метре от себя она вдруг заметила неподвижную копну рыжих волос. Когда-то рыжих. Сейчас они были сплошь в крови. Это лежала та стюардесса, которая не дала ей поменять место. Не позволила пересесть ей ближе к кабине пилотов.

Жанна снова глянула на развалины – кабины пилотов, как таковой, не было вовсе. И стюардессы этой, которая твердо и совершенно невозмутимо вернула Жанну на выделенное ей при регистрации место в воздушном судне тоже не было; и «черненькой» больше не было, которая только что из декрета…

Огонь она скорее почувствовала, чем увидела.

Потом снова мрак. Надолго. Очень долго. Но не навсегда. Нужно было приглядеться тогда к рыжей стюардессе – никого за ее плечами не стояло ли больше в узком проходе самолета? Еле различимого, с нимбом? Но Жанна, ослепленная в тот момент раздражением, граничащим с гневом, просто вернулась на свое место и резко защелкнула ремень безопасности.

А через два года, день в день, у нее должна была родиться дочь.

Но родилась днем позже.

Вторая катастрофа

Душа пела, руки плясали, а ноги мерно вышагивали нестройный ритм по шпалам. Чуть позади поспевал Толик – тоже в приподнятом настроении: маленький флакончик дешевого коньячка им придал с утра бодрости и хорошо подлечил после вчерашнего.

– Буч, не лети так, успеем же! – подал голос приятель.

Буч обернулся – тот был в нескольких метрах, спотыкался. Вчера его качало посильнее даже, бедолагу. Ничего, догонит.