этого ребенка, я ради него жизнь свою под откос пустила, а что в итоге. Все зря?!

— Да не расстраивайся, Вер. Ну куда тебе сейчас ребенок, — отпаивает меня чаем Гузель, а я почти не разговариваю. Перевариваю долго потерю несуществующего малыша. Потерю надежды и веры, что были рядом. А осталась только любовь, любовь к человеку, которого я обманула и предала.

Меня устраивают на работу. В такой же ларек одежды, где мне приходится торчать почти безвылазно. Но там есть время доделать дипломную работу и успешно ее сдать. Несколько месяцев я живу в этой деревне для женщин, в основном приехавших из ближнего зарубежья, но встречаются и русские. Мы с Гузель копим на квартиру и часто смотрим новости в надежде узнать, что — то про Андронова. Потому что я до сих пор хожу с черными волосами и всегда оглядываюсь. И мне улыбается удача, буквально через месяц после побега я нахожу новость, что известный меценат, бизнесмен и мэр Балашихи был убит. Радости было на бутылку вина, которую мы распиваем с Гузель на двоих. Теперь я свободна. И первой мыслью было позвонить Леону, поздравить с выполненным заданием, но его телефон оказывается выключенным, а появиться в его квартире, где он живет с другой я бы никогда не решилась.

Я получаю диплом и возвращаю свой цвет волос. Мы с девочками празднуем это тортиком и чаем и почти сразу мне находят работу в местном фитнес клубе. Народу много, денег мало, но это лучше, чем стоять за прилавком в помещении без окон.

У меня же календарик есть, где я отсчитываю сколько мы с Леоном не виделись. Порой смотрю на качков в нашем зале и все думаю, что он появится.

Глава 41

Несколько месяцев спустя

Леон

Плавные изгибы. Нежная кожа. Пухлые губы. Мягкий шелк рыжих волос. В башке пульсом бьется лишь одно слово «совершенство». Словно нереальная мечта, к которой давно можно прикасаться лишь во сне. Целовать. Гладить. Сжимать тонкую шею, смотреть как задыхается. Как в глазах страсть сменяется мольбой.

Ну почему, почему ты оказалась такой сукой!

— Леня! Твою ж мать, отпусти! — не ее голос, и я тут же глаза открываю.

Подо мной Оля испуганная и шокированная. Но ее рука все равно на моем члене.

Тут же руку ее скидываю, спрыгиваю с нее и в душ иду. Заебала. И не убьешь ведь. Как было хорошо в Средневековье, надоела баба, крикнул: «ведьма» и нет проблем.

Вода в новостройке течет еле — еле, но пока времени с этим разбираться нет. Оборачиваюсь полотенцем, чувствуя, как скручивает от голода желудок.

Оля еще здесь, сидит на раскладном диване и отпивает из горла коньяк, который я вчера так и не допил, просто без сил вырубился.

— Ты забыла адрес своей квартиры?

— Нет, просто из клуба сюда было ближе. Ну и чего ты вчера не приехал, я сколько раз тебе звонила?

— Я спал. Нормальные люди ночью спят.

— А я значит, ненормальная?

— Не я это сказал, — натягиваю трусы, штаны, футболку.

— А позавтракать нет ничего? — А с ложки не покормить?

— Могла бы и приготовить.

— Это ты у нас повар.

— Ну будем считать, что я сменил род деятельности, — натягиваю сумку на плечо и к кровати топаю. Руку протягиваю.

— Что?

— Ключи.

— Лень, а если бы я вчера в реальную беду попала. Тебе на меня совсем плевать?

— На тебя и на всех женщин, кто на меня не работает. Ключи отдай, Оль. И больше не надо ко мне заваливаться. Думаю, у тебя хватает ебарей, которые мечтают тебя у себя поселить.

— Они только трахать меня мечтают, а не жить со мной.

— Мне тебя пожалеть?

— Ты же знаешь, что все из-за тебя?

— А, то есть я должен был пойти против природы, трахнуть родную сестру, чтобы ты бедненькая по рукам не пошла? — да, я много о ней узнал за последние месяцы. По пьяне она оказалась весьма разговорчивой особой. До тошноты разговорчивой.

— То есть лучше ты будешь убийцей, чем трахнешь меня?

— Получается так, — сам роюсь в ее сумочке и ключи достаю. — Выметайся.

— Я голая вообще — то! Леня! — орет она, пока я беру ее и простынь. На лестничную площадку выношу, там и оставляю. — Придурок! Тиран! Правильно твоя Вера сделала, что Сашу выбрала!

Руку огнем обжигает, но я сжимаю ее в кулак, не давая себе проявить и грамма забытых эмоций. Хочется не просто ударить, убить. Ее и ту, что душу в клочья порвала. Ту, что по сердцу потопталась. Так легко отказалась от всего, что связывало.

Но она могла бы вернуться. Она бы снова могла быть моей, если бы не избил, если бы не тронул, если бы Сашу за ней не отправил. Но повело. Мозги просто в ошметки летели, когда увидел их. Представлял много раз, что так будет. И вот результат.

Хочется ударить, но я лучше грушу побью, но не одну бабу больше не трону.

Выбрала и выбрала. Она всегда выбирала не меня.

— Леня! — орет Оля в спину, а я уже на пару пролетов спустился. И еще ниже. Еще. Пока наконец не выбрался на улицу в удушающую жару августа.

Прыгаю в тачку и еду по утренней Москве к своему клубу, вернее к клубу, который завещал мне тренер. Не без условий конечно. Должны быть и бесплатные занятия для детей. И я лично должен там быть тренером, чтобы не жирел на харчах.

Смерть тренера была тем гвоздем в гроб моей жизни, которую разрушила Вера. Изменила. Потом вообще с Сашей свалила. Но этот клуб, он меня из пепла возродил. Дал смысл, который я когда — то в Вере искал. Но бабы вообще в этом плане не надежны. Вот недвижимость и свое дело, да. Тут ты знаешь, что, вкладывая, тебе камень ответить теплом и позитивной энергией. А бабы… Я уже давно понял, что мне с ними тупо не может везти. Раз мать была шлюхой, логично, что именно такие меня и будут окружать. И даже Оля, ради которой я когда — то в тюрьме отсидел, оказалась не лучше.

— Леонид Семенович, — на ресепшене раньше всех Зоя. Одна из немногих тренеров, которых можно было поставить на должность администратора. Она и рада только. Ходит, гордится тем, что клуб Олимп не похож теперь на гараж, а сияет как новенький бриллиант. — Мне по заменам тренеров с вами согласовывать или самой разбираться.

— Только же работать начали, какая замена?