становится непригодным к эксплуатации.

Превращается в мутную блестяшку, говоря простым языком.

— Магические камни мне нужны… Отис говорил, что… что же там было.

Я потихоньку начинал клевать носом, задумавшись о том, что Отис рассказал.

Способ использовать магию камней в качестве оружия… Выпуск энергии…

— Не слюнявь книги.

Её голос, невероятно тихий, пробежался по спине разрядом холода.

Она говорящая! Вау!

— Эм… — я перевёл взгляд на Элен, — я и не слюнявил.

— … — она ничего мне не ответила.

— Хотел спросить. Почему ты ненавидишь меня?

— … — она снова ничего не ответила.

— Знаешь, даже Свейн, которого все считают преступником и ублюдком, куда более хороший отец, чем ты — мать. Не считаешь это мрачным?

Она продолжала игнорировать мои провокации… Хочется встряски, хочется устроить себе пиздец, чтобы не уснуть и выпустить накопившуюся злость. А она, молчунья, идеально под это подходит.

— Я потерял память, так что, может ты мне напомнишь, почему мне стоит тебя ненавидеть?

Она посмотрела на меня, захлопнула книгу и подошла ко мне.

Ну вот, сейчас будет мясо…

— Ты мне противен, всё твоё существование заставляет меня чувствовать себя грязной.… — сказав это, она поставила книгу на место и ушла…

…

… Сука.

Я тоже скоро закончил читать книгу, и, выйдя в коридор, застал довольно милый разговор моей «сестры» и моей «матери».

— Ма-ам! Я недавно была на рынке и видела там нового торговца книгами! Давай попросим у папы денег?

— Ну… Я не знаю, может быть, нам хватит того, что я уже накопила?

— Там есть несколько книг из Герцогства Пурпур!

— Уу-ух… — Элен надула щёки и, подумав, ответила: — ладно! Упросим его дать нам денег. Скажем, что на развитие семейной библиотеки.

— Хи-хи… Да, именно для этого! — Рианна закивала, а затем, почему-то посмотрев в мою сторону, сказала, — О, Годи! Хочешь с нами за…

— Нет. Не хочу. — сказав это довольно холодно, я всё же прошёл мимо.

И правда. Со мной и с Рианной — это два совершенно разных человека. Это действительно отвратительно… Но я не думаю, что мне стоит просто думать об этом. Ну не любит она — ну пусть и не любит.

Пойду лучше магией позанимаюсь…

…

…

…

Постепенно, наступал вечер, а значит и моя возможность лечь спать… Закончив свои забавы с магическими камнями, я направился ужинать, по пути встретив ту самую малявку, Ларэн.

— О, молодой господин, а я вас ищу. Сейчас у нас ужин…

— Угу… — потирая глаз рукой, я сказал: — хорошо, я иду уже…

— Отлично. — она кивнула, а затем просто пошла рядом со мной.

… Интересно, о чём там на её счёт говорил отец?

— Кстати, мы раньше общались?

— А? — она перевела взгляд на меня, — ну… да, господин. Мы были друзьями, если можно так выразиться.

… Вот как. Дружба со служанкой. Или «дружба» в другом смысле?

В общем-то, в любом случае, это кажется достаточно глупым. Любые излишние отношения между хозяином и слугой могут привести к проблемам, а эти проблемы к… крови.

— Ясно…

Не хочу больше совершать ошибок, из-за которых мои руки будут по локоть в крови.

Вечером, сразу после ужина, я зашёл к Натаррис, которая сидела в своей пока что не очень хорошей камере.

Я принёс ей еду, которую она не приняла.

— Тебе лучше поесть.

— Отвали, урод… — она отвела взгляд и прижалась к углу.

— Твои братья живы. Я позаботился, чтобы с ними ничего не случилось.

— О, спасибо, что убил только моих родителей… Хочешь, чтобы я это сказала? — она приподняла бровь.

— Да.

— Иди нахуй, ублюдок бессердечный. — она стиснула зубы, — просто освободи мои руки, и я убежусь, чтобы ты сгнил заживо.

— Значит я не буду освобождать твои руки.

— Тогда убирайся отсюда. От одного твоего лица тошнит… Смотришь так, будто совершил подвиг. Ты просто очередной преступник. Точно такой же, как твой папаша.

… Больно. Вот это было больно. Я не такой как он… Я не такой.

— … Слушай. Я ведь могу и передумать на тему твоих братьев…

Неожиданно, ужас пронзил её лицо, а я почувствовал, как нечто холодное и тёмное в один присест окутало всё моё тело… Что за хуйню я только что сказал?

— Нет… Пожалуйста, не надо… Я поняла, я была не права, правда, прости…

— Я… — я буже было хотел начать извиняться, но почему-то мне не хотелось убирать её страх. Да… Пусть она боится. Ведь так она даже не подумает сказать ещё что-то в мою сторону, — рад, что ты поняла своё положение.

— Просто уйди, пожалуйста… — она прижала колени к груди…

Поднявшись с задницы, я направился к выходу из этого подземелья. Звук моих собственных шагов эхом разносился в ушах, будто чей-то чужой.

Я уже не узнаю себя… Кем я становлюсь из-за этого мира? Я убивал людей, которые были мне незнакомы. Я убил девушку, которая была мне дорога и друга, которому я доверял. Я убил родителей той, кто всегда по-доброму относилась ко мне…

И теперь, я почувствовал трепет от того, что меня боятся.

Остановившись у зеркала, я вновь взглянул на себя.

Всё то же довольно молодое лицо. Всё те же белые волосы. Всё те же красные глаза… Внешне, я не изменился… Но эти тени в углах, что преследуют меня всё время, их стало меньше, и теперь их злые взгляды кажутся мне… испуганными.

Я… стал другим. И это лишь цветочки, если я наконец-то не остановлюсь…

Нужно остановиться…

— Годи, — позади меня раздался голос Рианны, проходящей мимо, — чего над зеркалом завис? Ты, конечно, красавчик, но со мной тебе не сравниться…

… Я повернулся к Ри, и спросил:

— Я похож на отца?

— Ну, вообще… — она задумалась, присмотревшись ко мне, — ты очень похож на одну его старую фотографию. Думаю, из нас четырёх, ты больше всех похож на отца…

… Вот как.

— Тогда, ладно. Ри, давай завтра прогуляемся по городу? У меня есть немного денег, хочу посмотреть, что вообще можно купить на местном рынке. Ты, вроде как, в нём разбираешься…

Красноглазая девчонка наклонилась, помахала головой туда-сюда, а затем:

— Знаешь ли, я занятая девуш…

— Куплю и тебе что-нибудь.

— По рукам! — она тут же вскочила и повисла у меня на шее. Такая лёгкая… кажется, даже сорок таких девчонок, разом повиснув на мне, не смогут меня остановить.

— Хе-хе…

…

И вот, очередная ночь в этом мире.

Закрывая глаза, я снова начинаю слышать их шёпот.

Но, в этот раз, вместо проклятий, они осыпают меня молитвами.

Молят о пощаде, милосердии… И даже золотые глаза, что всё это время молча осуждали меня, теперь