Генерал вспомнил. Через Джихан, порт на самой границе с Йеменом, многие спаслись…

– Вспомнил.

– Ты один?

– Нет.

– Отойди куда-то в сторону. Есть серьезный разговор.

– Перезвони…

Генерал ткнул на отбой. Пошел в сторону двери… там стоял гвардеец, от него пахло потом. Генерал показал на дверь, тот открыл ее.

Мало ли, может, в туалет человеку надо…

Туалеты в министерстве обороны были европейскими, но уже загаженными донельзя[77]. Генерал проверил одну кабинку за другой – на его счастье, никого не было. Включил телефон, и он тут же зазвонил вновь.

– Салам.

– Салам, друг. Да приведет Аллах в порядок дела твои.

– Думаю, нам сейчас только на Аллаха и приходится полагаться.

– Как твои дела?

– Если ты звонишь, значит, знаешь.

Отставной сержант двадцать второго полка усмехнулся:

– Верно. Знаю.

– Зачем звонишь?

– Хочу узнать, каковы ваши планы.

– Ваши или мои?

– Даже так…

– Да… ты один?

– Нет, я не один.

– Тогда передай трубку старшему.

– Это ПиЭм.

– Тем лучше…

Небольшой перерыв. Генерал чувствовал, как капли пота проступают на лбу…

В Лондоне премьер-министр посмотрел на директора MI6. Он отрицательно покачал головой. Посмотрел на министра иностранных дел. Тот сделал такое лицо, как будто при нем вслух оскорбили Его Величество.

И тогда ПиЭм взял трубку.

– Генерал Аль-Шихри?

– Так точно.

– С вами говорит премьер-министр Соединенного Королевства.

– Да, сэр.

– Первое, что я хочу сказать, – Соединенное Королевство не имеет никакого отношения к тому, что происходит на севере вашей страны. Поверьте нам.

– Очень жаль.

– Что, простите?

– Очень жаль, что не имеет.

– Генерал, боюсь, я не совсем понимаю вас.

Генерал выдержал паузу.

– Сэр, что вы от меня хотите?

– Цель моего звонка – наладить неофициальный канал связи между вашим и моим правительствами. Мы не можем допустить, чтобы были сделаны какие-то глупости.

– Сэр, у меня нет правительства. А все глупости, какие только возможно, уже сделаны.

– Объяснитесь.

– Сэр, если вы просто хотите получать информацию, я положу трубку, и на этом все. Мне это не интересно. Если вы поможете нам – полагаю, вы примете самое важное решение за всю свою жизнь…

– Продолжайте, – напряженно сказал ПиЭм.

– Сэр, власть в моей стране захвачена религиозными экстремистами и бандитами, которые не имеют ничего общего с саудовским народом. Они не жили здесь на протяжении веков, как мы, и не вправе требовать участия в политической жизни моей страны. Вы согласны с этим?

– Возможно.

– Сейчас у нас есть данные, что на севере, помимо ваших людей…

– Генерал, они не наши люди, – перебил ПиЭм.

– Неважно. Помимо тех, кто захватил пост управления, высаживаются боевики Корпуса стражей исламской революции. Их спецназ, силы Аль-Кодс…

В Лондоне была включена громкая связь. ДСО одними губами выругался. У министра обороны было такое лицо, как будто ему сообщили о неоперабельном раке.

– …В пятидесяти метрах от меня находится кучка фанатиков, они кричат о необходимости послать в бой народную армию и разбить собак рафидитов. Думаю, вы знаете, кто такие рафидиты, а если нет – спросите Барри, он вам расскажет. Я намерен поддержать все их безумные планы и бросить как можно больше революционных гвардейцев в бойню, на иранские силы и на позиции тех людей, что захватили комплекс. Чем больше их там перебьют, тем лучше. Когда наиболее агрессивные части революционеров будут за пределами столицы, я намерен взять власть в стране. И тут мне нужна будет помощь британцев. Чтобы удержать власть. Прежде всего ВВС и спецназа.

– Вы понимаете, что такие вопросы не решаются по телефону.

– Да, понимаю, сэр. Но выбора у меня нет. Сейчас или никогда. Вы должны понимать, я ставлю на кон свою жизнь.

В Лондоне ПиЭм оглядел людей, собравшихся в зале заседаний КОБРы. Все, кроме одного, отвели взгляд.

«Одним» был Барри Эйслер.

– Итак. Да или нет, сэр?

– Да, – донеслось из трубки.

Генерал с шумом выдохнул:

– Отлично. Я перезвоню на телефон Барри, когда это будет возможно.

– Мы посылаем авианосец и носитель с морскими пехотинцами.

– Отлично, сэр. Вы не пожалеете, клянусь.

ПиЭм в напряженном молчании передал трубку назад, ее мгновенно взяли. Тишину можно было резать ножом.

– Кто хочет высказаться? – спросил он.

После еще нескольких секунд напряженного молчания заговорил министр иностранных дел, должность которого в Великобритании именовалась «генеральный директор Форин-Офиса».

– Сэр, – сказал он, – правительство Его Величества не признало правительства Саудовской Аравии после свержения монархии и официально считает дом Саудов правящим домом в изгнании. Полагаю, что поддержка мятежного генерала еще больше навредит нашим позициям на Ближнем Востоке…

– У нас нет никаких позиций, – сказал ПиЭм, – просто нет. Мы не имеем никаких рычагов воздействия на ситуацию, помимо грубой силы. Что-то еще?

– Сэр, полагаю, что это опрометчивое и скоропалительное решение.

– Спасибо. Прошу вас покинуть совещание.

Генеральный директор Форин-Офиса резко встал и, ничего не сказав, вышел.

– Еще кто-то желает высказаться?

…

– В таком случае нам нужен план операций. Точнее – планы. История сдвинулась с мертвой точки, джентльмены. И я не желаю упускать шанс…

В министерстве был установлен современный коммуникационный центр, в котором были и имажоры[78] последней модели. Сейчас несколько человек стояли и смотрели в глаза духовному лидеру и верховному муфтию Саудовской Аравии Абдалле бин-Салему, известному как Бич Неверных. Он был верховным муфтием со сравнительно недавнего времени, а до того он был главой комиссии по изучению деяний праведных ансаров, потому что выступать на публике ему было запрещено. Его выступления отличались такой степенью агрессии и ненависти, что королевское правительство не хотело, чтобы он выступал.