Но тот, кто дождался меня, стрелять не собирался.

– Аллаху акбар!

Грохнул взрыв, и это пошло гулять по горам.

Осколками гранаты, – а это была граната – меня не задело. Только оглушило слегка.

Из положения «лежа» я открыл огонь из пистолета и не останавливался, пока не высадил весь магазин по лежащим… мало ли у кого что есть, может, пояс шахида. Перезарядил, перекатился, поднялся на ноги и тут же спрятался за «Хаммер». Хотел еще обстрелять пикап, но раздумал. Возможно, он мне еще пригодится.

Больше никто не стрелял и не собирался ничего взрывать. С тем я и начал досмотр «Хаммера».

Внутри было жарко, душно и очень плохо пахло. Не знаю, что пахло хуже, – шкура барашка, которой они по местной моде обтянули переднюю панель гордого американского транспортного средства носителей демократии, или от мозгов незадачливого пулеметчика, который валялся внутри. Каску надо носить, господа, каску. Я на всякий случай трижды выстрелил в пулеметчика (а вдруг оживет?) и аккуратно закрыл дверь «Хаммера».

Перебежал к пикапу. Там, как я и ожидал, никого, кроме мертвецов, не было. Мертвец в кузове едва не вывалился из него, лежал прямо на откинутом заднем борту… – кстати, как правильно: «борту» или «борте»? – и одна рука свешивалась вниз. Я выстрелил в него и прошел дальше. Водила лежал, навалившись на рулевую колонку, и на стекле были красно-белые брызги. Этого я даже достреливать не стал, и так все понятно. Просто выбросил из машины. Пусть тут лежит. Грифам и шакалам тоже надо чем-то питаться.

Не… я не циник, дорогие мои. Я, наоборот, идеалист и в молодости любимой девчонке серенады под окном пел. Серьезно – было. Я идеалист, которого реальность схватила за глотку. Серенады оказались несравнимы с папиком сорока пяти лет, у которого вдруг проснулась вторая молодость и он ушел из семьи. А я после этого облома понял, что надо что-то менять в своей жизни. Как оказалось, у меня оказался неплохой нюх на то, что происходит на фондовом рынке (а этим может заниматься не каждый, понимание или есть, или его нет), у папика сгорел только что построенный и незастрахованный коттедж, который он получил после развода с опостылевшей супругой, а я подался в Москву, потому что в моем родном городе ловить было нечего. Ни в смысле денег, ни в любом другом смысле…

Я попробовал завести пикап. Он завелся. Дизельный, кстати, это хорошо. И целый. Даже очень, я бы сказал, хорошо.

Пока не нагрянули остальные, начал шмонать трупы и все ценное сносить в кузов пикапа. Трупешник бородатого пулеметчика я тоже оттуда вытряхнул.

Только у двоих я нашел какие-то документы, и что они значили, я сказать не мог, потому выкинул их. Зато на восьмерых я нашел аж шесть спутниковых телефонов марки «Thyraya», для тех, кто не знает: это частная спутниковая сеть, телефоны выглядят как обычные мобилы, но если нет сети, они могут звонить через спутник, и получается стопроцентное покрытие. Я подумал и решил взять все шесть – мало ли, зачем пригодится, может, хоть продам. Только симки и аккумуляторы вытащил. И три рации забрал.

Моими трофеями стали двенадцать стволов. Один «ПКМ», болгарский, еще один советский, пять автоматов «АК-103» и «АК-47» с израильским тюнингом, из них три с китайской коммерческой оптикой дурного качества, два с приличной белорусской, два автомата «Colt CK901»[81], на одном приличный «ACOG4Х», на другом какой-то Китай. Одна снайперская винтовка «ОЦ-03» тульского производства[82]. Четыре пистолета, все – турецкого производства, на Востоке очень распространенные. На круг – тридцать семь снаряженных магазинов к «АК», и еще у одного в рюкзаке пачки с патронами нашел, много. На «АК-103» – русские клейма. К «ПКМ», под старый русский, кстати, не под натовский калибр, – три ленты на сто[83]. И нашел гранаты. И еще забрал из «Хаммера» все патроны 12,7 в лентах, которые там были, а сам пулемет оставил.

Все это я сложил в багажник пикапа, а часть в кабину, чтобы поближе к руке. Сложил туда и все съестное, что нашел, – сушеное мясо, финики. Сложил все фляжки с водой. Винтовку «ОЦ-03» повесил за спину на всякий случай. Хоть я и не люблю буллпап, но другого ничего нет, а она короткая и удобная в носке.

Надо было сваливать, и сваливать как можно быстрее, но я должен был сделать еще одно. Не мог не сделать.

Развернув пикап, я начал подниматься по склону – тут не особо круто. На полпути остановил – дальше осыпь, опасно, пешком…

Полез в вертолет, понять, выжил ли кто. В вертолете было настоящее месиво. Никому не пожелаю такого. Никому и ни за что. Даже описывать не буду, что я там увидел.

Все – в хлам. В мясо.

Я не мог ничем помочь тем, кто остался там, да и никто не смог бы им уже помочь. Но я мог сделать единственное – сделать так, чтобы их тела не протащили по улицам и площадям, привязав на тросе за машиной, а их головы не выставили на обозрение, как трофеи. Это то немногое, что я мог для них сделать.

И еще я мог отомстить. Я вдруг понял, что все это просто так для ублюдков не закончится. Я буду мстить. Просто так – вот буду, и все. И мне плевать, кто прав. За каждого из своих я по десять врагов возьму. Потому что так надо. Потому что это уже личное. Лично мое дело.

– Простите, мужики, – сказал я по-русски, прося прощения сам не зная за что.

Достал оттуда оказавшимся целым пулемет. Снайперская винтовка оказалась разбита. Мой чехол тоже, вы бы видели, во что он превратился. А пулемет мне нужен. Пулемет пригодится. Тут, в вертолете, четыре человека. Было. За каждого по десять – итого сорок. А я пока только четверть с небольшим от этого числа выбрал. Так что пулемет мне понадобится. И сильно понадобится.

Потом выдернул чеки двух гранат и, бросив их в десантный отсек вертолета, отбежал прочь и упал. Глухо грохнуло, когда я поднял голову, вертолет уже горел. Так правильно. Викинги хоронили своих в огне.

Так правильно.

Пикап я осторожно развернул и погнал прочь. На дорогу выезжать не стал – мало ли что. Дизельки в баке хватало.

Местность здесь была сухая, каменистая. Справа высились горы, безлесые и без шапок снега на вершине. Просто горы.

Через какое-то время я нашел дорогу и поехал по ней. Потом, найдя подходящее место, свернул с нее и остановился.