За щитом, который был наполовину из бронестекла, наполовину из стали, мелькнула голова. Тот, кто нас подстрелил, пытался перезарядить пулемет.

В прицеле был виден ствол пулемета, желтая краска бронированного гнезда ганнера, от ствола пулемета было легкое марево. Потом показалась голова пулеметчика, и я дважды нажал на спуск. Как учили…

Пятьсот метров для 5,56 почти предел, но я это сделал. Тем более с тяжелой, на семьдесят семь гран пулей. Карабин почти даже не дернулся, я сохранил стабильность и увидел, как от самой черной макушки брызнуло розовым и пулеметчик провалился куда-то вниз. Второй, тот, что решил облегчиться, пока есть такая возможность, возможно, кстати, что и водитель – водительская дверь открыта, – видимо, даже не понял, что произошло. Я перевел прицел на него и выдал еще две двойки в быстром темпе. Все четыре попали в цель – он сделал неуверенный шаг и рухнул прямо на то место, куда ссал.

Это были первые люди, которых я обдуманно и хладнокровно убил. И я не знал, есть ли еще в машине. Если есть, в любой момент меня могут окатить новым градом полудюймовых пуль.

Гниды конченые.

Минут десять я просто лежал и наблюдал за машиной через прицел. Ждал, возможно, кто-то проявится, целился по пулеметной установке. Если ублюдок захочет отогнать машину и с безопасного расстояния, примерно с километр, снова открыть огонь, то мне хана. Пятьсот метров для моей винтовки – почти предел, даже с тяжелой, матчевой пулей. На километр мне достать его будет нечем. Если он решит открыть огонь из крупнокалиберного с того места, на котором стоит броневик, шансы у меня есть. Ему надо будет сначала перезарядить пулемет – я почти уверен, что он так и не перезаряжен. Тогда я смогу его снять, тем более что поправка мне известна.

Потом я перезарядился. Сунул недострелянный магазин в мешок, взамен его затолкал свежий. Если есть возможность перезарядиться, всегда перезаряжайтесь. Лучше иметь свежий магазин в карабине, чем початый.

Потом я снова стал ждать. Осторожно повернулся и посмотрел в прицел на вертолет. Вертолет тихо дымился, но не горел. Еще что-то пару раз щелкнуло, я подумал, что загорелся, но огня не было.

И так я ждал еще минут сорок. Я терпеливый. И если надо, буду лежать тут до темноты. По темноте поставлю термооптику и спущусь. В темноте…

Черт, термооптика!

У меня же в защищенном кармане лежал термооптический прицел, я берег его ресурс, потому использовал только тогда, когда это действительно было необходимо. Он отлично работает ночью, тут ночи холодные, контраст температур очень существенный, но и днем тоже может помочь. Наверное. Все-таки жарко тут…

Начал доставать прицел… надо было осторожно, мне не хотелось выдавать себя движением, но судьба все решила за меня.

Послышался звук мотора, и я замер. Потом увидел бодро пыливший в сторону «Хаммера» пикап, типично гражданский, то ли китаец, то ли японец, белый, с красной полосой. И в этом пикапе, в кузове, находились бородатые люди, не один, несколько. И, по крайней мере, у одного из них был гранатомет.

П…ы конченые.

Аллахакбары вели себя так, как будто схватили кого-то за какое-то место, то есть совершенно ничего не боялись. Вместо того, чтобы остановиться на безопасном расстоянии и понаблюдать в бинокль, чтобы уловить суть происходящего, они нагло катили прямо к машине. Не пойми кто – судя по черным чалмам, ваххабиты. А может, и не ваххабиты, дьявол их разберет. Но их было много, я насчитал шестерых, четверо в кузове. Остановив машину примерно в тридцати метрах от «хама», они пошли вперед. В кузове остался только один, поставивший на кабину пикапа пулемет на сошки. Вот это хорошо, с него и начнем.

Первым ушел как раз пулеметчик. Когда у тебя хорошая винтовка, хорошая оптика и хороший навык и когда ты не забритый в армию салага-срочник, а профессиональный стрелок, мастер спорта, это даже становится неинтересным. Винтовка почти незаметно, благодаря хорошему ДТК и хорошему хвату, отдала в плечо, из головы бородача-пулеметчика вырвалось едва заметное розовое облачко, и он начал падать. Минус один. Я переместил точку прицеливания вправо и начал в быстром темпе валить остальных, одного за другим. До «Хаммера» было три десятка метров, ни одного валуна, ни одной ямы поблизости не было – и шанса у них тоже не было, никакого. Быстрые двойки настигали одного за другим, я целился в самый верх груди посередине – с тем расчетом, чтобы вторая пуля пришлась выше, в шею или голову. Один… второй, кувыркнулся как… третий. Четвертый, идиот, открыл огонь из своего «АК» в мою сторону и тем самым облегчил мне задачу… пятый почти добежал, но споткнулся у самого «Хаммера», прямо споткнулся и растянулся во весь рост на камнях. Я не был уверен, убит он или прикидывается, и потому добавил еще двойку.

Затем перевел прицел на машину. Пикап уже развернулся и улепетывал от меня, подставляя тыл. Я открыл беглый огонь, целясь по кабине водителя сзади, и на пятом выстреле пикап заглох, катясь уже по инерции.

На всякий случай я методично положил еще по двойке в каждого из лежащих. Не люблю неприятных неожиданностей.

Затем я снова стал ждать. Эти, на пикапе, приехали, чтобы проведать своих друганов, видимо, забеспокоились, почему те не выходят на связь. Наверное, ждали новостей о сбитом вертолете кяфиров. Возможно, приедет кто-то еще.

Но никто не ехал.

Я подождал на сей раз минут двадцать. Вопрос – идти сначала к вертолету или сначала к машинам? Вопрос не банальный. Если я пойду к вертолету, теоретически я смогу помочь, если кто-то раненый, хотя после крупнокалиберного пулемета если раненые и есть, то это ненадолго. А если кто-то жив там, у машин, он сможет меня подстрелить. Может даже занять место стрелка у крупнокалиберного пулемета и не спеша, со вкусом отомстить. А если я пойду вниз… то я проявлю эгоизм, но так шансов выжить будет больше.

Вниз.

Перебежал от валуна, залег. Это не могли не видеть, если кто-то там остался в живых, – самое время вступить в игру.

Но игры не было. В смысле, выстрела не было.

Немного подождав, перебежал еще. Откровенно подставляясь и вызывая на выстрел. Мне опасен только пулемет, со всем остальным я справлюсь.

Выстрела не было.

Еще немного подождав, начал спускаться вниз, стараясь не поскользнуться на осыпи и готовый рухнуть вниз при малейшем проявлении…

Ублюдки были все ближе.

Когда до «Хаммера» было метров пятьдесят, я понял, что в нем никого нет. Этих было двое, они подстрелили вертолет, а потом рванули за добычей. Потом приехало еще несколько, проверить, почему нет радостных сообщений по рации и отрезанных голов кяфиров.

Когда до «Хаммера» было совсем ничего, один из подстреленных мной ублюдков шевельнулся… я заметил это боковым зрением, потому что все мое внимание было на «Хаммер» и на пулеметное гнездо на нем. Работать я не успевал и потому упал на землю как подкошенный, перевернулся на бок, выхватывая пистолет.