Оходомо рассмеялся.

– Ну, уж с одной из жён у господина Киёхары точно всё в порядке!

Я сдержанно улыбнулась.

– Единственное, что омрачает наше счастье – отсутствие денег… – откровенно призналась я.

Принц внезапно сник.

– Поверьте, я сожалею, что пошёл на поводу господина Татибаны, тестя вашего мужа. Это несносный старик… Надеюсь, увидеть вас в храме во время молитвы…

* * *

Прошло время. Я уже и не чаяла, что принц поможет Томомори. И вдруг пришло письмо, что в провинции Дэва[99] появилась доходная должность, и она может достаться моему мужу, если тот выполнит ряд требований.

Томомори тотчас засуетился и оправился в надлежащий департамент, чтобы не упустить представившуюся возможность.

К тому времени я уже знала, что беременна вторым ребёнком. Но Томомори ничего не знал. Я решила пока что не говорить ему…

К вечеру он вернулся домой в приподнятом настроении.

– Через пару месяцев, мы сможем покинуть столицу и отправиться в Дэва. Сейчас там спокойно. Дикарей оттеснили на север…

Я сникла…

– Что с тобой? Ты не рада? – встревожился Томомори.

– Я не смогу сопровождать тебя в столь дальней поездке… Я беременна… – призналась я.

Томомори в порыве чувств обнял меня.

– Значит, приедешь позже, когда ребёнок родится… Если родится девочка назови её Комати, мальчика же – Хироси.

Два последующих месяца буквально пролетели в подготовке к дальнему путешествию. Томомори очень волновался: должность была очень выгодной, но, увы, в далёком местопребывании. К тому же мне день ото дня становилось хуже – беременность протекала очень тяжело.

Меня постоянно тошнило, руки и ноги мои стали отёчными и утратили прежнее изящество.

Наконец муж нанял прорицателя, и тот определил самый благоприятный день для путешествия. Когда я прощалась с мужем, у меня возникло смутное чувство, что вижу его в последний раз…»

(На этом дневник Киёхары Токуко обрывается. Женщине действительно было не суждено свидеться с мужем – она умрёт родами. Томомори последует за женой пять лет спустя, когда его второй дочери Комати исполнится пять лет).

* * *

Комати дочитала дневник и положила его обратно в ларец. Наверное, ей так нравилось перечитывать его, потому что, она видела некоторую схожесть со своей жизнью. Но её отец, всё-таки продолжал поддерживать связь с матерью, и в итоге, им даже удалось наладить отношения. В отличие от Куниёси, который фактически бросил поэтессу с маленьким сыном на руках.

Решив про себя, что продолжит укреплять своё положение при дворе, и найдёт себе в дальнейшем достойного супруга, женщина отправилась спать, ибо уже наступила середина часа Крысы…

* * *

На следующий день Комати проведала сына, а заодно и Ханако с Мунакатой. За прошедшие годы девочка сильно выросла, и выглядела не на свои тринадцать, а на все пятнадцать, и родители подумывали пристроить её на службу фрейлиной во дворец. Ацутада даже предлагал подыскать дочери достойного супруга, но Каори была категорически против так рано выдавать её замуж. На её взгляд стоило подождать ещё года два-три, пока Ханако станет постарше.

Мунаката тоже подрос. И теперь здоровый пятилетний мальчик резво бегал по двору, пытаясь втянуть Ёсихару в свои активные игры.

Ёсихаре минуло три года. Несмотря на то, что дети в этом возрасте отличаются большой активностью, он был тихим и замкнутым ребёнком болезненного вида. И совсем не разделял желание Мунакаты побегать по саду.

Комати и Каори сидели в одной из комнат поместья рода Оно, у приоткрытых сёдзи, наблюдая за мальчиками.

Поэтесса с печалью смотрела на сына. Конечно, благодаря неусыпной заботе матери, а потом тёти, он немного окреп, но всё равно она сильно беспокоилась.

– Не волнуйся, многие слабые дети вырастают здоровыми, – попыталась приободрить её сестра.

– Не все успевают вырасти… – мрачно заметила Комати.

Каори категорически замахала руками в ответ:

– Не стоит так говорить! Может он и не станет очень физически развитым, но уж точно будет умным! Для своего возраста Ёсихара на редкость сообразителен…

Женщина вяло кивнула в ответ. Впрочем, насчёт сообразительности племянника, её сестра верно подметила – далеко не все дети в три года могли сравниться умом с сыном поэтессы.

Каори, тем временем, попыталась перевести тему разговора:

– Лучше расскажи, что нового при дворе?

Комати поведала ей последние дворцовые сплетни. Женщина почувствовала лёгкую зависть: конечно, она любила детей, и ей нравилось заниматься их воспитанием. Но порой, сидеть в поместье было невероятно скучно…

Особенно после того, как Ацутаде пожаловали более прибыльную должность в департаменте, где он служил. С тех пор, мужчина стал приезжать домой позже обычного, а порой и вовсе, задерживался почти до ночи.

Каори беспокоило такое положение дел, ибо в последнее время ходили слухи, будто на улицах Хэйана не безопасно. Припозднившиеся путники в разных частях города утверждали, что видели демона, чёрта-они. Особенно он любил являться людям, едущим в экипажах, но порой с ним встречались и пешие путники…

А недавно, на Четвёртой линии, одного пожилого оммёдзи из департамента Оммё-рё и вовсе нашли мёртвым, с застывшим на лице выражением ужаса…

Официально, он умер от разрыва сердца. Мало ли что может примерещиться в темноте старику! Что-то показалось, он испугался, вот сердце и не выдержало… К тому же, в тот вечер, он выпил вина с друзьями. Посему, подробности его смерти расследовать не стали, списав всё на стечение обстоятельств. Но среди простых людей упорно продолжали ходить слухи, будто здесь не обошлось без демона…

…Пытаясь отвлечься от столь невесёлых размышлений, женщина спросила у сестры:

– Скажи, Комати, а как складывается у тебя? Не присмотрела ли ты достойного кавалера?

Фрейлина печально вздохнула:

– Пока что нет…

Какое-то время они сидели молча и наблюдали за мальчиками. Мунаката набегался, и теперь вместе с Ёсихарой с интересом наблюдал за колонией муравьёв, раскинувшейся под старым деревом. Маленькие создания куда-то сосредоточенно ползли, неся на своих спинах различную ношу, зачастую по размеру намного превосходящую их самих.

– Комати, мне хотелось бы кое-что обсудить с тобой… – вдруг сказала Каори.

Фрейлина по выражению лица сестры поняла: разговор предстоит серьёзный.

– Что-то случилось? – взволновалась она.

– Мы с Ацутадой очень привязались к Ёсихаре. Ацутада видит в нём ещё одного сына… Сама знаешь, за столько лет брака, мне удалось родить только одну Ханако, и больше не удавалось забеременеть, хотя и я хотела ещё детей… И нам бы хотелось усыновить Ёсихару[100].