эта Фетинья — попросту Светлана, которая, став «профессиональной колдуньей», взяла себе имя-псевдоним, по смыслу совпадающий со своим официальным именем и, главное, вполне подходящий к ее специальности. 23 июля 2004 года одна из телевизионных информационных программ показала богомолку Фотинию, которая с двумя детьми шла поклониться мощам Серафима Саровского. Не исключено, что и она по рождению Светлана. Кстати, в Петербурге именем Фотиния уже названы две парикмахерские. Поскольку в старообрядческих святцах Фотиния, в отличие от святцев православных, не имеет адеквата (Светлана), этим именем до сих пор иногда называют девочек в старообрядческих семьях, наиболее консервативных в аспекте имянаречения. Одна из информанток сообщила мне, что в Гриве (левобережном районе латвийского города Даугавпилса), где сильны старообрядческие традиции, в школах и теперь изредка встречаются девочки Фотинии. Все это, на мой взгляд, свидетельствует о перспективности имени Фотиния как греческого варианта Светланы.

В-третьих, имя Светлана превращается в имя международное. В последние десятилетия оно довольно часто присваивается девочкам с мусульманскими корнями. Так, например, одну из моих студенток (1982 г. рожд.) после долгих домашних дискуссий назвали Светланой, почему-то решив, что это имя лучше других сочетается с отчеством Мустафаевна. Мать-татарка другой Светланы (тоже 1982 г. рожд.), выбирая между двумя именами (Наталья и Светлана), остановилась на имени Светлана, которое «показалось более привычным». Имя Светлана получает распространение и среди других славянских народов (наряду с чешским Светла и болгарским Светлина, которые были издавна). Встречается оно и у народов стран Балтии, как, например, известная в Эстонии мастер-исполнительница марципанных фигур Svetlana Härm. Ко мне на занятия в университете одно время ходила слепая девушка Светлана Ненонен (1971 г. рожд.), приехавшая в Петербург из Финляндии после окончания славянского отделения одного из финских университетов, «кондовая финка», как она сама себя охарактеризовала. При рождении ей было дано имя Päeva (что по-фински означает — день, светлый, то есть по существу — Светлана). Она сообщила мне, что Päeva — это старое финское имя, и, хотя в «Калевале» его нет, в старинных финских песнях оно встречается. В России в 1996 году Päeva Nenonen, крестившись в православие в церкви Академии художеств, взяла себе имя Светлана. Священник не возражал (хотя позже, во время причастия, другой священник сказал ей, что «такого имени нет»). Мои знакомые были свидетелями того, как в нью-йоркском метро молодая афроамериканка обратилась к своей подруге, тоже афроамериканке, как к Светлане. Эти и некоторые другие факты показывают, что имя Светлана постепенно «завоевывает мир»[117].

И наконец, следует отметить, что с конца XX — начала XXI века, наряду с падением частотности и престижности имени Светлана, идет процесс его реабилитации, свидетельствующий о свежем взгляде на него. Любая новая антропонимическая ситуация может привести к социокультурной переоценке имени. Приведу несколько примеров.

В одном из номеров журнала для подростков «Мы» за 1996 год цитируется письмо двадцатилетнего Вячеслава, характеризующего себя как молодого человека, каких девушки называют «крутыми»: он занимается спортом, не курит, пьет только шампанское, много зарабатывает «вышибанием долгов», имеет «престижную» работу и пр. Этот Вячеслав пишет о себе: «У меня есть квартира, машина, отличные друзья и любимая, единственная девушка, милая Светланка, с которой я познакомился два года назад в библиотеке (да, да, не на дискотеке или пьяной вечеринке)». Интересно уже то, что Вячеслав привел в письме имя своей любимой девушки, но еще более любопытно, как он называет ее: не Светой и не Светочкой, а ласкательным вариантом от Светланы — Светланкой, точно возвращая нас в давние годы усвоения и роста популярности этого имени [см.: 151, 3–4].

А вот другой пример. В декабре 2002 года в Петербурге проходили выборы в Законодательное собрание; по Петроградскому району баллотировалось восемь кандидатов. В листовках с биографическими сведениями о кандидатах, как это и полагается, указывалось их семейное положение: «Женат. Имеет двух сыновей» или «Женат, растит дочь и сына» и пр. И только про одного было сказано: «Имеет жену Светлану и четырех сыновей». Наличие жены по имени Светлана вполне могло рассматриваться дополнительным (помимо многодетности) достоинством этого кандидата.

В ряде телевизионных рекламных роликов последних лет встречается вполне симпатичный образ девушки по имени Света. Имя это, столь удачно для создателей роликов рифмующееся со словом лето и с родительным падежом слова свет, использовала реклама майонеза «Сила лета». В одном ролике действие происходит в продуктовом магазине, где покупатели бурно обсуждают качество этого майонеза. «Я его ложками ем», — заявляет один; другой говорит, что он постоянный покупатель «Силы лета», а обобщает разговор продавщица утверждением, что этот майонез вообще всем очень нравится. В магазин входят новые люди — молодой человек и милая девушка, которая, увидев на прилавке майонез, восклицает: «Ах, „Сила лета“!», на что молодой человек тут же восторженно отзывается: «Ты чудо, Света!» и целует ее в щеку. «Меня и правда зовут Света», — со смущенной улыбкой говорит девушка, обращаясь к телезрителям.

Такого рода примеры свидетельствуют, на мой взгляд, о начале нового антропонимического витка, который приведет к очередной переоценке имени Светлана. Признаки его уже заметны как в жизни, так и в литературе, и не исключено, что на новом этапе более употребительным окажется полный вариант: Светлана. Если это произойдет, то возвращение к полной форме имени Светлана может воскресить ощущавшиеся в нем в прежние годы поэтичность и романтичность, а иногда — возвышенность и теплоту, как, например, в стихотворении Валентины Поповой «Танец Орхидеи» (2000):

Ах, эти миры сочетаются странно,

А я — и в одном, и в другом.

Когда ты приходишь, Светлана, Светлана,

Цветет орхидеей мой дом [249, 79].

А в стихотворении Светланы Дион имя самой поэтессы, названное светлым, обретает свой первоначальный смысл:

«Светлячок ты мой, светлячок, —

Говорила мне ласково мама, —

Неспроста я тебя назвала

Этим именем светлым — Светлана» [108, 115].

Трогательный (хотя и не однозначный) образ юной Светланы/Светы Красовской предстает перед читателями и в цикле «романов для девочек» сестер Воробей [см.: 292; 293 и др.]. В телесериале 2002 года «Две судьбы» (по мотивам романов С. Малкова «Шантаж» и «Расплата», режиссеры В. Усков и В. Краснопольский) у героев в начале 1960‐х годов рождается дочь, которую мать решает назвать Светланой (этот эпизод происходит как раз в период наивысшей популярности имени). Муж вполне доволен выбором жены: «Светлана? — говорит он в раздумье. — Значит, Светлана Ивановна. Ну что ж, хорошо. И чтобы жизнь у нее была светлая». Здесь вольно или невольно возникает ассоциация с первой Светланой —