– Действуй. А мы мероприятие проведем и подтянемся. Виктор, речь будешь толкать? Ну там про неизбежность наказания, предательство и прочую хрень?

– А без речи никак? Я стесняюсь, косноязычен от природы, и вообще, теряюсь на людях, – попытался откреститься Зотов.

– Понятно, значит мне отдуваться, – притворно вздохнул Решетов и дал отмашку нетерпеливо мнущемуся Попову. Из школы вывели вереницу приговоренных. Первыми Яковлевы, последним майор Савин, с безвольно болтающейся, как у ватного паяца, головой.

Толпа притихла. Наперерез бросилась бабка, упала на колени, обхватила ноги Яковлева-старшего и завыла:

– На что покидаешь, кормилец? Не пущу!

– Ну чего вы, маманя, чего? – буркнул Яковлев-младший.

– Кровинушка, сыночки мои! – бабка поползла по земле.

– Отойди, мать, – насупился Яковлев-старший.

– Господи, помоги!

Конвойные оттащили старуху.

«Где же ты раньше была?» – подумал Зотов. – «Когда кровинушки твои председателя убивали?»

Толпа загомонила, заволновалась.

– Сволочи! – навозный ком угодил Яковлеву-отцу в грудь. Брошенный камень вскользь задел старшего сына по голове.

– Спокойней, товарищи, самосуда не будет! – гаркнул Решетов. Осужденных построили вдоль глухой, без окон, стены амбара, за сельсоветом.

Решетов набрал грудью воздух и прокричал:

– Эти люди, ваши односельчане, предали нашу советскую Родину! Военно-полевой суд приговорил их к смертной казни! Так будет с каждой сволочью, как бы они ни надеялись на помощь хозяев и безнаказанность. Пусть не сегодня, не завтра, через месяц, через год, или после войны, когда Красная Армия добьет фашистскую нечисть, наказание настигнет предателей! Можно прятаться, бежать, но справедливый суд будет. Я в это верю! Товьсь!

Партизаны защелкали винтовочными затворами.

– Огонь!

Площадь перед сельсоветом утонула в грохоте и терпком аромате порохового дымка. С диким карканьем взметнулось черное воронье. В горле запершило. Деревенские испуганно поутихли. Зотову внезапно стало дурно. Он знал ответы на вопросы. Позже, если мы победим, в умных, патриотических книжках напишут о вкладе партизан в борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. О разгромленных гарнизонах, о пущенных под откос поездах, о перерезанных коммуникациях, о засадах и тяжелых боях. Писатели умолчат об одном и, наверное, главном. Партизаны напоминали жителям оккупированных территорий, что советская власть ушла не надолго. Советская власть здесь, рядом и видит каждый твой шаг. Родина не прощает предателей и сволочей. Дальше тебе решать.

Глава 13

Мертвецов утащили за околицу волоком. Ям рыть не стали, бросили в незаконченный участок траншеи и закидали землей. Старуха Яковлева причитала над остывающими трупами сыновей, плач, собачьим скулежом, метался по улице.

Зотов с Решетовым спешно выдвинулись на северную окраину, ждать вестей от разведки, ушедшей проверить болото и источник странного звука. Саватеев успел приготовиться к обороне. В окопах, предусмотрительно вырытых полицаями, расположились два партизанских взвода при четырех пулеметах. До перелеска метров двести по открытому полю, мышь не проскочит. За крайними избами спрятались трофейные минометы: два 82-мм БМ-37 и три ротных 50-мм. Если завяжется бой, перепашут лесок вдоль и поперек, укрыться там негде. Мин бы побольше…

– Движение на опушке, – углядел глазастый Решетов.

– Где?

– Иву расщепленную наблюдаешь? Правей.

Зотов прищурился. На краю рощицы замелькали фигурки людей. Одна, вторая, третья… Вышли, не таясь, в открытую. Враг так не ходит.

– Предупредительный жахнуть? – выдохнул Саватеев.

– Обожди, вдруг наши, – мотнул головой Решетов.

Неизвестные пошли через поле, следом выкатили две телеги на конной тяге.

– Хера, фокусники, – удивился Решетов. – Там же болото. Точно наши.

Зотов уже видел и сам. Впереди чапал Карпин в своем пятнистом маскхалате, с ППШ на груди, рядом Шестаков, за ними Егорыч и пара партизан с белыми галстуками. Где они, черти, телеги добыли? Коней вели незнакомые, вооруженные мужики числом с добрый десяток.

Уставшие лошади с трудом переставляли копыта по пашне, колеса вязли в раскисшей грязи, пока не подвернулась шемякинская дорога. Странный обоз пошел побойчей. Зотов с Решетовым полезли встречать и удивленно раскрыли рты. Из-за мужских спин вышла хитро улыбающаяся Анька Ерохина.

– А я к вам, соскучилась, здравствуйте! – с ходу заявила разведчица.

– Ну приветик, Ерохина, – без всякой радости кивнул Решетов.

– Здравствуйте, Аня, – улыбнулся приятно удивленный Зотов. Ну шустрая, успевает везде.

– А я подмогу вам привела, – кивнула Аня назад. – Без меня бы ни в жизни этими болотами не прошли.

– Принимайте гостей, – хмыкнул подошедший Карпин. – Ох и наглые, ладно вовремя своих рассмотрели, а ведь хотели кончать.

– Мы не наглые, мы решительные! – промуркал знакомый, слащавый голос, и сквозь строй пробрался, собственной персоной, Аркадий Степанович Аверин, ряженый в шикарные, габардиновые галифе и серый френч с кучей карманов. Лысина и раскрасневшееся лицо влажно лоснились, глазки маслянисто поблескивали, разило от него водкой и потом. По случаю военного похода интендант перетянул пузо широким ремнем с наганом в кобуре. Выглядело это крайне комично. Этакий боевой колобок.

– Батюшки, Аркадий Степаныч! – всплеснул руками Зотов. – Какими судьбами?

– Здравствуйте, здравствуйте, –Аверин принялся ручкаться со всеми подряд, протягивая женственно мягкие, сырые ладошки. – С утра как прибыл связной, так я сразу к вам. Думаю, как там они без меня? Боеприпасы поди нужны, горячее питание обеспечить. Кто, кроме меня? У товарища командира отпросился и к вам, бодрым наметом. Уф, еле добрались. Лес - жуть, не пройти, лешачье царство. Пока через железку перевалили, чуть богу душу не отдали. А тут болото это, будь неладно оно. Пришлось гать рубить на скорую руку.

– Значит вы топорами тюкали?

– А то кто? – самодовольно подбоченился интендант. – У меня все быстренько, раз-два и готово, нету проблем.

– А если бы мы из минометов ударили? Твой обоз бы на елках повис, – сморщился Решетов.

– Откуда мне знать, что у вас артиллерия? Из лагеря налегке уходили, – помрачнел Аркаша. – Да чего уж теперь, ведь не ударили! Ну вы, конечно, герои! Отряд на ушах стоит! Две деревни взяли, без шуму и пыли! Ну красавцы, дай обниму! – он в переизбытке чувств сграбастал Зотова и принялся неожиданно сильно колотить по спине.

– Хватит, – Зотов отстранился, посмеиваясь. – Ребра трещат.

– Не подходи, гимнастерку только нагладил, помнешь, – предупредил Решетов.

– Я тебе десяток