Гусаков заметил это и спросил:

— Василий, ты не в настроении?

— Нормально все.

— Тогда убери недовольство с физиономии. У нас гости, и встречать их мы обязаны дружелюбно.

Конденко изобразил ухмылку и адресовал ее сержанту.

Дин усмехнулся и сказал:

— Видел бы ты, на кого сейчас похож.

— А ну прекратить комедию! — неожиданно рявкнул Бенсон. — Мы здесь по серьезному делу. Прошу… нет, требую от всех вести себя подобающим образом.

Помощники замолчали. Гасани кашлянул. Тон Бенсона ему не понравился. В конце концов, в своей усадьбе хозяин он, а по-господски введет себя американец.

Впрочем, что еще от них ждать? Повелители мира, исключительная нация, не пойми из кого состоящая. Собрался когда-то в Северной Америке всякий сброд из Европы, отнял у индейцев земли, завез рабов из Африки и давай их гнобить.

Так можно стать богатым. Сейчас о демократии пищат, а сто шестьдесят лет назад негров продавали, как скотину. Демократы хреновы.

Но они нужны. Без них сейчас в Афганистане никак. Да и уйти отсюда можно будет только вместе с ними. Без американцев талибы быстро все к рукам приберут, заодно и горло перережут, так, чисто для потехи.

Жена Гусакова принесла чай. Мужчины выпили по чашке.

Потом слуга доставил в беседку шампуры с дымящимся, хорошо прожаренным мясом, лепешки, зелень, различные приправы.

Бенсон наелся, откинулся на спинку скамейки и заявил:

— Да, ничего не скажешь, шашлык отменный!

— Может, виски, Райли?

— Какой сейчас виски, Виктор? Раньше надо было предлагать. Впрочем, я отказался бы. Дело требует трезвой головы.

— Так что за дело?

Слуги убрали со стола, жена Гасани протерла его, поставила новый чайник, чистые пиалы, пепельницы.

— Помощники могут прогуляться, — распорядился Бенсон.

Конденко и Дин переглянулись.

Полковник повысил голос:

— По-моему, я ясно сказал, помощники свободны.

— А как же аппаратура? — спросил сержант Дин.

— Я разберусь.

— Справа от дома есть бассейн, там можно поплавать, — сказал Гусаков.

— Бассейн, это хорошо, — проговорил Дин и поднялся.

За ним встал Конденко. Они пошли к главному дому.

— Так о чем пойдет разговор, Райли? — спросил Гусаков.

— Как идут твои дела по налаживанию бизнеса с Рафаэлем?

Гусаков удивился. Этот чертов американец хорошо осведомлен.

— Нормально, — ответил он. — Заказал в Пакистане дополнительное оборудование, грузовики, легкие, но проходимые, кучу всякой мелочи для лаборатории. Но ты сам понимаешь, мы слишком дешево отдаем эфан, чтобы даже при увеличении производства и сбыта иметь солидную прибыль. Конечно, она увеличится…

Американский полковник прервал Гусакова:

— Меня не интересует твоя прибыль. Получай столько, сколько можешь заработать. Мне доля не нужна, и так есть где отбить свое.

— Так в чем же тогда твой интерес?

— Ты погонишь эфан в Таджикистан, оттуда в Россию, так?

— Я — только в Таджикистан. Куда он пойдет дальше, мне неизвестно. Даврон говорил, что Рафаэль якобы планирует основную часть нового наркотика отправить в Европу.

— Вот именно, что якобы. Весь эфан, скажу тебе по секрету, поляк будет продавать в России. У Европы и так хватает проблем. А вот России добавить их не помешает. Мы сделаем это.

— Мне без разницы.

Бенсон изобразил удивление и спросил:

— Тебе безразлична судьба твоей родины?

— У меня, полковник, как и у тебя, родина там, где заднице теплее.

Бенсон рассмеялся и выдал:

— А ты циник.

— Так жить проще. Но что-то я не пойму сути дела. Если у тебя нет интереса в продаже Даврону эфана и уже определено, где им станет торговать пан Кубияк, то, собственно, о чем разговор?

— Мне не нужна доля в твоем бизнесе, но интерес есть.

— Так и знал. В чем?

— Ответь сначала на ряд вопросов.

— Если смогу.

— Сможешь.

— Задавай.

— Когда ты должен получить дополнительное оборудование из Пакистана? Видишь, я даже не спрашиваю, от кого и как.

— Ты уже и так наверняка все знаешь.

— Неважно. Ответ, пожалуйста.

— Ориентировочно с шестнадцатого по двадцатое число. Это если пакистанский поставщик уложится в обозначенный срок. Но никак не позднее двадцать четвертого.

— Будем считать, что он уложится. Сколько времени тебе потребуется на подготовку партии килограммов в триста? Ведь именно столько ты планируешь поставлять в Таджикистан еженедельно, не так ли?

Гусаков покачал головой и спросил:

— Зачем задавать вопросы, на которые ты сам и отвечаешь?

— Виктор, не слышу!..

— Обычная партия в сто килограммов уже готова, двести специалист с помощником сделают за пару суток.

— Значит, где-то к двадцать третьему сентября ты отправишь первую укрупненную партию в Капур?

— Да, — подтвердил Гусаков. — Триста килограммов эфана и столько же героина. Порядок оплаты товара тебе доложить?

— Не надо. Успокойся. Ты сейчас поймешь, почему я переспрашиваю, и сразу изменишь отношение к нашему сотрудничеству.

— Я слушаю. И я спокоен.

— Хорошо! Почему я задал эти вопросы? Потому, что вместе со своей наркотой ты должен будешь переправить в Таджикистан еще и дополнительный груз.

— Вот как? Могу я знать, какой именно?

— Если я промолчу, то твои люди наверняка вскроют контейнер, в котором он будет прислан на твою перевалочную базу. Чтобы они не портили упаковку, я скажу, что будет в ней. Еще триста килограммов наркотика, но специального. Он называется SPP-4 «Хотспот». Это синтетический препарат четвертого поколения.

— Ты сказал, что контейнер будет отправлен на перевалочную базу?

— Да. Когда ты сообщишь мне точную дату переправки своего товара в Таджикистан, для этого будет использован вертолет. Надеюсь, площадка для посадки у Капура найдется?

— Найдется. Но это…

Бенсон усмехнулся и заявил:

— Только не говори мне о трудностях и дополнительных затратах. За прием и переправку этого контейнера в Таджикистан ты лично получишь тридцать тысяч долларов. Но при условии, что сам проконтролируешь доставку его Умеду Даврону. Не исключено, что с тобой в Капур полечу и я.