— Сколько?

Козырев с недоумением посмотрел на Павлова.

— А мне откуда знать? Агент скажет.

— А если заказ будет выполнен раньше? Или на производство потребуются всего сутки? Тогда может получиться, что мы выйдем к главному объекту поздно, когда товар уже уйдет на перевалочную базу. Там, я уверен, он тоже не станет долго лежать, будет сразу скинут в Таджикистан. Тогда нам придется ждать переправы следующей партии. А это могут быть дни и даже недели. Поэтому я считаю, что начало выдвижения к Файзабаду следует назначить на субботу, тринадцатое число.

Козырев улыбнулся и заявил:

— Ты начальник, как скажешь, так и будет.

— Да, тринадцатого сентября. При выходе к дороге Гаран — Капур группу следует разделить.

— Здесь я полностью с тобой согласен. Задачу по транспорту с наркотой целесообразней решить на подступах к перевалочной базе. Сперва уничтожить груз и охрану, потом атаковать Капур.

— А если боевики попытаются уйти?

— Ну и хрен с ними. Это же обычные контрабандисты. Чтобы закрыть канал доставки наркоты в Таджикистан из Капура, достаточно завалить проход с плато к реке. Но на это нам потребуется взрывчатка.

— Посмотрим в схроне. Там вроде были итальянские фугасы направленного действия. А спуск от Капура к реке скалистый. Если взорвать камень, то обломки засыплют к чертовой матери весь проход от селения до реки.

— Ладно, с этим тоже окончательно определимся после твоей встречи с человеком из НДБ. Завтра во сколько?..

— Извини, Боря, об этом я тоже не могу говорить. Таковы условия человека из директората. Скажу лишь, что утром в четверг я буду у тебя в дукане и доложу обо всем.

— Хорошо.

— Тогда обедаем и отдыхаем. Дочь подготовит тебе место в спальне. Душ рядом с сараем, это сзади дома. После ужина, как стемнеет, пойдем к схрону. Подберем оружие.

— Хоп. Договорились.

В тот же вторник, 9 сентября, к воротам, проделанным в каменном заборе усадьбы наркобарона Гасани, подъехал седан «Форд». Со стороны могло показаться, что водитель подержанной иномарки прибыл откуда-то из провинции и заблудился. Но ворота большой усадьбы разъехались, как только мигнули фары машины.

Седан вкатился в обширный двор с фонтаном, вымощенный разноцветной брусчаткой, и остановился. Из него вышли двое мужчин европейской внешности, одетых в легкие бежевые костюмы.

Тут же к ним навстречу двинулся хозяин усадьбы.

— Здравствуйте, господин полковник! Я рад приветствовать вас в своей скромной усадьбе.

Полковник Бенсон, начальник секретного отдела управления тыла штаба Сил по поддержанию безопасности в Афганистане, усмехнулся.

— Здравствуй, Валид! — Он обвел рукой двор усадьбы и поинтересовался: — Ты называешь скромным все это? Даже я в Штатах не могу позволить себе такое. У меня там нет и половины того, что есть у тебя здесь.

— Так у вас в Штатах цены просто заоблачные, господин Райли.

— Это верно.

Гасани пожал руку водителю и сержанту Элфи Дину, помощнику полковника Райли Бенсона, повсюду сопровождавшему своего босса.

Сержант не выказал особого восторга. Он криво посмотрел на усадьбу, на охранников, застывших у сторожки, потом уставился на Гасани.

— Прошу в дом, уважаемые гости, — заявил тот. — К вашему приезду мои люди зарезали молодого барашка и приготовили такой шашлык, которого вы нигде больше не отведаете.

Бенсон вновь усмехнулся и заявил:

— Слушай, Виктор, давай оставим все эти восточные церемонии. Ты же русский, я знаю ваш язык, так что говори на нем.

— Как прикажете, господин полковник.

— Называй меня по имени. Да и на «вы» как-то неудобно. Ты ведь старше меня.

— На «ты» непривычно.

— Ничего. Ко всему люди привыкают. В дом, говоришь? На ковры, под кондиционеры?

— Да, там жена уже готовит для нас угощение.

— Терпеть не могу есть сидя или лежа на ковре. Сейчас относительно прохладно, можно посидеть и на воздухе, просто в тени.

— Хорошо. Мы можем устроиться в беседке, в саду. Там тень, ветерок, стол, скамейки.

— Да, с удовольствием.

Валид Гасани, он же Гусаков Виктор Игнатьевич, бывший подполковник Советской армии, прекрасно понимал, почему американец не пожелал зайти в дом. Тот соблюдал меры повышенной предосторожности. Внутри могли быть жучки и скрытые камеры. Причем такие, которые не обнаруживались средствами контроля, используемыми американцами в Афганистане.

Полковник знал, что наркобарон вполне мог позволить себе приобрести самое современное и защищенное оборудование. Поэтому и выбрал беседку. Такие хитрые штуки вряд ли могли стоять там специально. Обычные камеры и внешняя прослушка фиксировались сканером.

Гусаков кивнул своему помощнику, бывшему прапорщику Конденко, и распорядился:

— Василь, скажи жене, чтобы подала чай в беседку у пруда. Туда же по готовности и шашлык.

— Слушаюсь, шеф!

Гусаков провел американских гостей в сад, внутри которого блестел голубой гладью пруд, вода в котором была наполнена всякой химией, чтобы не зеленела. Между молодых яблонь стояла деревянная пятиугольная беседка средних размеров с крупным столом посредине. Скамейки, тянувшиеся по всему ее периметру, были обиты поролоном и покрыты толстой тканью.

Бенсон присел на почетное место, напротив входа. Слева устроился Гусаков. Сержант Дин положил на стол кейс, достал из него прибор с тарелкой-антенной и коротким штырем, включил и начал сканирование.

Гусаков улыбнулся и заявил:

— Ты не доверяешь мне, Райли? Поэтому и в дом не пошел?

— Я никому не доверяю, Виктор.

— Даже своему сержанту?

— Никому. Кроме, пожалуй, жены, да и то потому, что она второй год покоится на кладбище. Мертвым можно доверять. — Он рассмеялся.

— Все в порядке, сэр, — доложил сержант.

— Держи аппаратуру включенной.

— Да, сэр.

— И присаживайся.

Сержант подчинился.

Подошел Конденко и сообщил:

— Чай уже несут, шашлык будет готов через пять минут.

Гусаков указал ему на место рядом с собой.

— Садись.

Конденко присел, покосился на аппаратуру Дина.

Тот улыбнулся и спросил:

— Тебя что-то не устраивает, Василий?

— Нет. Если устраивает шефа, то меня тем более.

— Правильный ответ.

Конденко сжал зубы. Ему очень не нравилось заносчивое поведение американского сержанта. Этот самый Дин был моложе Конденко как минимум лет на пятнадцать, а все туда же, показывал свою исключительность. Ладно бы полковник, а то сержант.