– Ну, поели, попили, пора и за работу, – подвела она черту, составляя в раковину тарелки. – Ты вспомнила, почему тебя убить хотят? – без всякого предупреждения набросилась она на Катю.

Та даже не сразу поняла, о чем речь идет. Но поняв, тут же все вспомнила. И падающий за окном снег, и жемчужно-серое небо, и Вику, нежащуюся на песочке в Таиланде, и то, что не успела додумать так правильно выстраивающуюся логическую цепочку.

– Так что же ты, балда, молчала! – вытаращилась на Катю Амалия, выслушав ее сбивчивые рассуждения.

– А что?

– А то! Мы бегаем по пансионатам и моргам, по кафе и вокзалам в поисках свидетелей, а они у нас, можно сказать, под носом сидят и в ус не дуют! Ну, Катя, ты даешь! – пропыхтела Амалия, пытаясь осмыслить, как такое возможно.

– Да уж, Катенька, вот Делла Стрит никогда таких промахов не допускала, – покачал головой дедуля. – Очень была вдумчивая, дельная особа, – заметил он одобрительно.

– Какая еще Делла Стрит и что я упустила? – надулась Катя, сильно задетая тем, что даже восьмидесятилетний дедуля, как выяснилось, соображает лучше ее.

– Делла Стрит – секретарша Перри Мейсона. А упустила ты то, деточка, что ваш остеопат с самого начала знал и производителя лекарства, и где его искать. И соответственно, мог вам помочь в расследовании, – со снисходительной улыбкой на добродушном морщинистом лице пояснил деда Ваня.

– Да ладно тебе, дед. Надо честно признать, что он в этом деле по самые уши увяз. И как минимум является не свидетелем, а соучастником, если не главным преступником, – поправила дедулю Амалия.

Дедуля покосился на Катю и согласно кивнул.

– Что вы такое говорите? – возмутилась Катя. – Какой преступник, какой соучастник? Он вообще был не в курсе происходящего. Да и не мог он Лену под поезд толкнуть. Вы его совсем не знаете! Он мухи не обидит. Да и незачем ему! – бросилась на защиту своей чистой, светлой, высокой любви Катерина. – А меня так уж точно не он преследовал!

– Естественно! Что он, дурак – сам грязной работой заниматься? Катя, ты законченная балда. Для этих целей шестерок нанимают! – бесцеремонно постучала ей по лбу Амалия. – Такой, как он, скорее уж укольчик незаметно вкачает с ядом. А кстати, как он выглядит, твой остеопат? – И Амалия сощурила серые пронзительные глаза.

– Нормально выглядит. Интеллигентно, – обиженно буркнула Катя, занимая оборонительную позицию.

– Глаза какого цвета? – держа перед собой блокнот, спросила Амалия.

– Голубого.

– Волосы?

– Каштановые, – собственные ответы Кате ужасно не нравились, поскольку в точности повторяли описание неизвестного мужчины, распивавшего кофе с Тамарой Константиновной в день ее гибели. А особенно ей не нравился самодовольный вид Амалии. – Между прочим, подобное описание подходит каждому четвертому мужчине в нашем городе. Ты сама это говорила! – огрызнулась она, не выдержав победной ухмылки, появившейся на лице подруги.

– Тогда у нас не было подозреваемого, – назидательно ответила Амалия. – Сейчас Лизе с Таней позвоним и поедем, покажем им фотку твоего остеопата.

– У меня нет его фотки, – с затаенным удовлетворением сказала Катя.

– Из инета распечаем. С сайта клиники, – успокоила ее Амалия, доставая из сумки удивительным образом оказавшуюся в ней визитку кондитерской, в которой они с Катей обнаружили следы Муромцевой и неизвестного мужчины. – Вот досада. Сегодня не их смена, – с огорчением пояснила Амалия, вешая трубку после короткого разговора. – Ну ничего, произведем опознание завтра.

– Амалия, мне кажется, ты ошибаешься. Александр Вадимович не тот человек. Он умный, добрый, к тому же обеспеченный. Зачем ему все это? И самое главное, он ничего не смыслит в фармакологии. По специальности он хирург.

– Катя, думаю, ты и сама все понимаешь, просто не хочешь себе в этом признаться. Потому что втюрилась в него, – присаживаясь обратно к столу, проговорила Амалия, как-то необычно мягко заглянув Кате в глаза.

– Что ты выдумываешь! – залилась пурпуром Катерина.

– Вот смотри. Как ты узнала о группе? Из разговора остеопата, подслушанного Викой. Дальше. В тот день, когда Вика раскрыла остеопату секрет твоего похудения, случилось сразу два события. За тобой началась слежка, и пропала Вика.

– С чего ты взяла? – изумилась Катя.

– Вот из чего! – Амалия потрясла в воздухе своим потрепанным блокнотом на пружинках. – Все твои рассказы я заносила в блокнот. Любые замечания, упоминания, имена и даты. Именно так можно построить хронологию преступления и вычислить убийцу, – нравоучительно заметила адвокат Змеюкина, уловив искреннее восхищение в Катиных глазах. – Какого числа Вика отбыла в Таиланд?

– В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое.

– Вот. То есть сразу после доверительной беседы с твоим остеопатом. В тот же день за тобой следили, но преступника спугнула соседка с собакой. По твоему собственному свидетельству. – И Амалия ткнула Кате в нос листок блокнота, исписанный мелким остреньким почерком, вероятно краткое изложение Катиного рассказа о собаке. – Далее, не последний штрих, именно в этот вечер Лена падает в метро на рельсы.

– О господи! Значит, это все же покушение? – Катя моментально побледнела. Факты, сухо изложенные Амалией, всколыхнули все забытые страхи.

– Не знаю. Но совпадение мне кажется маловероятным.

– Но за что ее хотели убить? – Катя никак не могла понять главного.

– Вот именно! – подняла палец вверх Амалия. – А за что хотели убить тебя? Ну?

Катя растерянно молчала.

– Из всей группы похудания покушались только на вас с Леной. Две другие участницы умерли сами. Почему? – изо всех сил старалась стимулировать Катину умственную деятельность Амалия, но та лишь отрицательно покачала головой, признавая свое интеллектуальное убожество. – Да потому, что только вы двое знали о связи остеопата с испытанием лекарства!

В кухне повисла глубокая тишина. Потом Катя подняла глаза на Амалию и кивнула головой.

– Точно. Я рассказывала только Лене и Свете о том, как попала в эту группу. Света умерла, а Лена упала в метро.

– После того, как Вика поговорила с остеопатом, – напомнила Амалия.

– Елки-палки! Какая же я дура! – Катя вспоминала все события последних десяти дней и не верила своей слепоте. – Что нам теперь делать? Вика перед отъездом сказала мне, что узнала что-то важное, но не смогла сразу рассказать. Может, позвонить ей, выяснить, что это было?

– Можно. Если она еще жива, – мрачно заметила Амалия.

– О чем ты говоришь? – Катя прочувствовала, как у нее немеет голова от избытка впечатлений.

– Не знаю. Но этот горящий тур, выезд в середине ночи. Мать наверняка ее в аэропорт не провожала. Кто знает, доехала она до него вообще или нет?