– Дело не в этом, черт возьми, – сорвался он. Или не только в этом.

– Тогда в чем?

Грегор боялся сказать ей и хотел, чтобы это произошло иначе, но Кейт должна знать о его планах. Он больше не может избегать этого разговора. Он велел себе перестать вести себя, как последний трус. Как ее опекун, как замена отцу, или кем он там, черт возьми, является, Стрела сделал то, что должен был сделать.

– Я предпринял кое-какие шаги.

Она смотрела нерешительно.

– Какие еще шаги?

– В отношении твоего будущего. – Кейт напряглась, но он продолжил: – Я опоздал в этом отношении. Если бы я знал о твоем настоящем возрасте, то мы бы обсудили это несколько лет назад. Хотя, может, и лучше, что я подождал, потому что появился идеальный претендент.

– Идеальный кто?

Шок и ярость не ограничивались ее тоном, нет, их излучала каждая часть ее тела – от боевой позы, крепко стиснутых кулаков до темного гнева, полыхающего в глазах.

– Сын магистрата, Фаркуар, просил у меня твоей руки. Я дал ему свое позволение.

Кейт побледнела и отступила назад. Ее потрясенный предательством вид заставил его пожелать, чтобы вернулись шок и ярость.

Она довольно долго молча смотрела на него. Было непросто, но Грегор не отвернулся и выдержал ее взгляд. Почему эта нелепость показалась ему таким достижением, он не знал.

– Значит, ты все уже устроил?

Тупое безразличие ее тона снова вызвало желание переминаться с ноги на ногу. Черт, Грегор знал, что она не обрадуется. Но не ожидал, что будет чувствовать себя как чудовище и предатель.

Он запустил пальцы в волосы. Боже, именно этого он и надеялся избежать. Все это ради ее же блага. Может, сейчас Кейт этого не понимает, но потом поймет.

– Я сказал Фаркуару, что, если ты согласишься, он объявит о помолвке на новогоднем празднике.

Он рассказал ей о должности, ожидающей Фаркуара в замке Баллох, о его перспективах на будущее управляющего. Кейт слушала совершенно безучастно, пока его воодушевленные рекомендации не начали походить на то, как фермер расписывает призового быка на ярмарке.

– Если я соглашусь? – повторила она. – Ты хочешь сказать, что у меня есть право голоса в этом вопросе? Как это великодушно с твоей стороны.

Она не старалась прикрыть сарказм, слетающий с ее языка, как ледяные капли.

– Ну конечно, у тебя есть право голоса, черт возьми! Я желаю тебе счастья.

Огромные карие глаза смотрели на него, словно он сошел с ума – однако Кейт действительно сделала его безумцем.

– И тем не менее ты устроил все это без моего ведома. Полагаю, поэтому были нужны все эти гонцы?

Он утвердительно кивнул.

– На празднике будут и другие мужчины. Если ты предпочитаешь выйти за кого-то еще…

– Ни за кого! – резко сказала она. – Я уже говорила, что не желаю выходить замуж ни за кого, но, очевидно, мои желания, мои чувства для тебя ничего не значат. Ты планировал это с тех пор, как вернулся? – Грегор, должно быть, плохо скрывал чувство вины, потому что она сказала: – Ну разумеется. Тебе, должно быть, очень не терпится наконец от меня избавиться.

Он выдавил проклятие.

– Черт, Кейт! Это вовсе не так.

– Неужели? Ты привез меня сюда, но никогда не хотел ответственности. Я это знала, но думала… Я думала… – Ее голос сорвался. – Я думала, здесь мой дом, но ты просто ждал, когда я достаточно подросту, чтобы сбыть меня с рук.

От ее взгляда у Грегора все горело в груди, но он не мог отвернуться. Он почти потянулся к ней. Почти. Но он боялся того, что может случиться, если он снова до нее дотронется. Как легко утешение может привести к чему-то еще.

– Это и есть твой дом, – осторожно сказал он. Просто Грегор не может дать ей семью, которой она пытается заменить ту, что потеряла. – Но теперь, когда моей матери больше нет, вы с Джоном одни… Неправильно тебе оставаться здесь.

На какое-то мгновение ему показалось, что Кейт ударит его.

– Как ты смеешь намекать… Я же сказала, Джон мне как брат.

– Но он не твой брат, и скоро все тоже начнут это понимать. – Особенно если Джон все время будет смотреть на нее с неприкрытым вожделением. – Ты должна была понимать, что не сможешь остаться здесь навсегда. Ты разве не хочешь выйти замуж и завести семью?

– А ты?

– Мы говорим не обо мне.

– Почему нет? Выйду, когда ты женишься.

– Так не бывает Кейт, и ты это знаешь. Я могу себе позволить ждать, а ты нет.

– Значит, ты меня заставишь? – Ее глаза стали слишком яркими и блестящими.

«Господи, пожалуйста, не плачь». Грегор совсем растеряется, если она заплачет.

– Ты так хочешь от меня избавиться? Мои чувства так мало для тебя значат?

– Разумеется, нет.

– Если ты собирался выдать меня замуж, то зачем поцеловал?

Потому что был проклятым дураком.

– Ты была так расстроена. – Грегор беспомощно пожал плечами, не в состоянии ничего объяснить. – Я же сказал тебе, это ничего не значит.

«Он меня пожалел. Поэтому он поцеловал меня».

Кейт хотелось безвольно упасть на землю и разрыдаться, подобно ребенку. Но гордость ей не позволяла.

Она не знала, что хуже: обнаружить, что мужчина, которому она отдала свое сердце, пытается найти способ избавиться от нее или что он поцеловал ее потому, что пожалел. И то и другое казалось предательством.

– Для меня это был не просто поцелуй, – тихо сказала она.

Грегору, кажется, и вправду было больно, но Кейт это не утешало.

– Прости, Кейт. Правда. Я не хотел сделать тебе больно.

– Но ты меня не любишь, не хочешь жениться на мне и выдашь меня замуж за человека, которого я едва знаю, только чтобы не приходилось обо мне беспокоиться. Я поняла.

Но она не понимала. Как он мог все это планировать и ничего ей не сказать? Джон, должно быть, знал о планах Грегора и помолвке – вот о чем он пытался ее предупредить. Какой же она была дурой!

«О господи, дети. Что будет с ними?» Кейт нужна им, и так их подвела.

– Кейт…

Грегор потянулся к ней, но она отступила, чтобы избежать прикосновения. Она выпрямилась, боль превратилась в злость.

– Ты не должен ничего объяснять. Я сама виновата, что влюбилась не в того человека. Разумеется, ты не желаешь жениться на мне. Ты самый красивый мужчина в Шотландии и можешь выбрать кого угодно. Можешь заполучить королевство. А я – незаконнорожденная. – Увидев его потрясение, Кейт добавила: – Да, незаконнорожденная, ублюдок одного вельможи. Киркпатрик был моим отчимом.