Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На кухню вернулась тишина. Александр Петрович и Оксана пили чай, ели пирожки и молчали, каждый погруженный в свои мысли.
Спустя мгновение на кухню зашла Маша.
— Мамочка, а мне с Шариком можно пирожок? Шарик уже съел все кости.
— Давай я тебе сделаю чай и ты попьешь его с пирожком, — отозвалась Оксана.
— А Шарик со мной тоже будет чай пить?
— Нет, Машунь, Шарик чаи не пьет, — улыбнулся Александр Петрович.
— А пирожки ест?
— Пирожки, думаю, ест.
— Тогда я буду пить чай, а он будет есть пирожки, — улыбнулась Маша.
— Нет, Машунь, мы с Шариком уже скоро пойдем. Вот сейчас допью чай и пойдем.
— А когда вы еще придете? — допытывалась Маша.
— Не знаю, Машунь, — улыбнулся Александр Петрович. — Не знаю.
— И Шарик не знает?
— И Шарик не знает, — старик поставил чашку на стол и поднялся из-за стола.
— А кто знает?
— Боюсь, Машунь, этого никто не знает.
— Тогда не идите никуда, — Маша подняла голову и посмотрела на старика.
— А знаете что, Александр Петрович, — Оксана взглянула на старика. — А, и в самом деле, побудьте у нас немного. Переночуете, а завтра утром пойдете.
Старик улыбнулся и заглянул в пустую чашку.
— Спасибо, Оксана, но у вас и без меня забот хватает. Я лучше пойду, — старик развернулся, чтобы покинуть кухню.
— Дедушка Саша, — сказала Маша и дернула старика за свитер. — Побудьте у нас немножко. Мы с Шариком еще пирожки не ели.
— Да и куда вы пойдете, — вмешалась Оксана. — На улице сильный мороз, а вам ночевать негде. Оставайтесь.
Александр Петрович заглянул в глаза Маши и улыбнулся. Они были такими добрыми, такими голубыми, такими детскими. Старик вздохнул и сказал:
— Ну, хорошо.
— Вот и здорово, — рассмеялась Маша и обняла старика.
Александр Петрович почувствовал, как к глазам подступили слезы. Он улыбнулся и погладил девочку по голове.
— Может вам еще налить чаю? — спросила Оксана.
— Пожалуй, с меня хватит, — ответил Александр Петрович. — Пойду, посмотрю, как там Шарик.
Оказавшись в прихожей, старик приметил маленький стульчик, стоявший сбоку от стенки, и опустился на него. Завидев старика, Шарик приподнял голову с лап и посмотрел на Александра Петровича.
— Как твои дела, дружочек? — спросил старик, положа руку на собачью голову. — Что ты такой грустный? Не заболел ли?
Шарик поднялся на ноги и положил голову старику на колени. Александр Петрович потрепал собаку по холке, затем взял голову собаки двумя руками и заглянул Шарику в глаза.
— Сегодня, мой дружок, мы не будем ночевать на улице. Добрые люди пригласили нас переночевать у них дома. Ты рад этому?
Шарик забрал голову с коленей старика и зевнул, затем посмотрел на старика и ткнулся мордой в пустой пакет из-под костей. Какое-то время в прихожей раздавался шелест, Шарик искал остатки костей. Вылизав кулек, собака улеглась на дорожку.
— Похоже, кроме еды тебя больше ничего не радует. Завтра я куплю тебе сардельки, — пообещал Александр Петрович и поднялся со стульчика. Подобрав пустой пакет, старик вернулся на кухню.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил старик у Оксаны.
— Вам бы лучше отдохнуть, — Оксана поставила перед Машей чашку с пакетиком чая внутри и залила его кипятком.
— Ну, это я всегда успею. Что мне делать с этим кульком? Выкинуть? Шарик над ним хорошо потрудился, ничего не оставил.
— А бросьте его в раковину, я потом помою.
— Ну, это я и сам могу сделать, — Александр Петрович улыбнулся и подошел к раковине. — А горячей воды у вас, как я погляжу, нет? — старик повернул сместитель в сторону красной отметки.
— Вода у нас есть только утром и вечером… Маша, подожди, пусть чай остынет. Он горячий.
— Мамочка, тогда пусть чай остывает, а я пойду с Шариком погуляю, — Маша соскочила со стула и убежала в прихожую.
Александр Петрович проводил Машу взглядом и принялся мыть кулек холодной водой.
— У нас в Киеве вода всегда есть. Летом бывает, профилактику на две недели делают, а так всегда есть.
— Что ж вы хотите, столица, — улыбнулась Оксана, повернувшись к плите.
— Да, столица, — вздохнул Александр Петрович. — Почему бы не сделать такую столицу везде? А то все как ни у людей. Человеку надо помогать, а не палки в колеса ставить. У нас люди только о себе думают. Главное, чтобы мне было хорошо, а другой пусть хоть синим пламенем горит. Как у нас говорят? Моя хата с краю. Вот эти слова, как ни что другое, лучше всего выражают наш, хохляцкий, менталитет.
— Если бы все рассуждали так, как вы, дедушка Саша, у нас было бы другое государство.
— Оксана, а почему вы меня дедушкой Сашей называете? Я вам в отцы гожусь, но никак не в дедушки, — улыбнулся Александр Петрович.
— А я как Маша, — отозвалась Оксана. — Но если хотите, могу дядей Сашей называть.
— Да можете и дедушкой. Мне просто любопытно стало, — Александр Петрович выключил воду и встряхнул кулек. — Куда его можно повесить, чтобы обсох?
— А на кран и вешайте, я потом, когда высохнет, спрячу.
Александр Петрович повесил кулек на кран, вытер руки полотенцем и опустился на стул.
— Знаете, дядя Саша, — Оксана подошла к мойке и начала набирать воду в кастрюлю. — Я все думаю над тем, что вы мне рассказали о себе. Как вы так можете? Оставить семью, отказаться от лечения и пойти куда глаза глядят. Нет, я ни в коем случае не осуждаю вас. Мне просто интересно. Что заставляет человека совершать такие…, - Оксана замолчала, подыскивая нужное слово.
— Глупости? — улыбнулся Александр Петрович.
— Нет, нет, что вы. Я хотела сказать поступки, — Оксана выключила воду и поставила кастрюлю на газ.
— Я не знаю, что вам ответить, Оксана. Вы никогда не обращали внимания на то, как прекрасна природа, как прекрасен мир, в котором мы живем, какие удивительные организмы его населяют? Вы никогда не задумывались над этим?
— Нет, дядя Саша. Мне только этих размышлений не хватает. У меня итак голова болит от всяких мыслей: чем кормить семью, где брать деньги, что делать с Вовкой.
— И у меня раньше не было времени на все эти «глупости». Но когда я узнал, что у меня рак, я остановился. Я, если так можно выразиться, спрыгнул с поезда, в котором едет