просматриваю иллюстрации, если они есть, прежде чем начинать читать. Работы художников дают мне первые впечатления, а потом я уже погружаюсь в сам текст сюжета.

Я раскрыл первую книгу в матовой и довольно презентабельной обложке. Автор всё тот же: Александр Зубенко. Название книги: «Глория. Властелины Двойных планет». Помнится, мы с Яной посещали там некие загадочные пирамиды, которые вскоре стартовали из эпохи мезозоя куда-то в глубокие просторы вселенной. Я даже припомнил, что адрес конечного пункта прибытия главных героев была звёздная система Арктура в созвездии Волопас.

И каково же было моё удивление, когда на иллюстрации, что открыла мне Яна, я увидел рисунок неизвестного мне художника, очевидно, штатного оформителя книги. На рисунке были изображены…

Мы с Яной.

У меня похолодело внутри, и отвисла челюсть.

- Правда, похожи? – ничего не подозревая, спросила она. – Даже одежда. А причёска, смотри, пап! Точно, как у меня.

Сказать по чести, если бы сейчас в комнате пролетела муха, она непременно бы остановилась в полёте, увидев мой раскрытый рот, чтобы обследовать это непонятно возникшее на её пути отверстие.

…Иллюстрация изображала взлёт арктурианских пирамид, и на переднем плане стояли две фигурки: мужчины и юной девушки переходного возраста. Она держала его за руку и, запрокинув головы, они смотрели в небо, где в бескрайние просторы космоса удалялись громадные конусы неизвестной цивилизации. Сходство было настолько поразительным, что я невольно оглядел причёску Яны, а затем и свою одежду. Всё верно. Её хвостики на голове и мои джинсы с футболкой были переданы художником с абсолютной точность, хоть и уменьшенные до размеров формата книги. Позади нас виднелись другие обитатели комплекса мезозойской эры.

Яна следила за моей реакцией, совершенно не понимая, отчего я так опешил. При виде столь явной похожести на нас, что она, что я пришли в крайнее изумление. Типичный случай остолбенения. И если моя дочь не имела о наших перемещениях абсолютно никакого понятия, то я-то знал всю подноготную этих иллюстраций. Мы путешествовали на страницах книги, следовательно, мы были её частью. Но каким образом художнику удалось нарисовать нас с такой поразительной точностью? И самое главное – в фабуле романа мы не должны присутствовать! Это априори! Это противоречит всем физическим законам природы, постулатам физики и присутствию здравой логики.

Такого не может быть никогда!

Нигде!

Ни в одном измерении!

…Наступила тишина.

********

- Я тебе больше скажу, пап, - протянула она мне вторую книгу этого же автора. – Всё бы ничего, но смотри дальше.

Прошло несколько томительных мгновений, прежде чем я тупо уставился на обложку. Такой же матовый переплёт с уже знакомым названием: «Восемь лётчиков или Хозяин Байкала», такая же политура и формат издания, та же редакция, что и в первой книге.

- Мужчина с девушкой, похожие на нас, - донёсся, словно издалека, голос Яны. – В той же одежде, с такой же причёской.

От удивления её очаровательные глаза были величиной с чайные блюдца.

- И ЭТУ картинку я не видела, - сделала она ударение, всё ещё не понимая происходящего.

Она стала листать страницы с иллюстрациями, и на какой бы мы не останавливали свой взгляд, везде изображались мужчина с девушкой.

В такой же одежде.

С той же причёской.

Коридоры времени перенесли нас с дочерью в сюжет книги, запечатлели в своей памяти, дали толчок художнику изобразить наши образы, а сама суть романа осталась прежней, не претерпев никаких изменений. В этом, очевидно, и заключался пресловутый парадокс бесконечной восьмёрки Мёбиуса, о которой упоминал Андрей, сидя у костра с Анжеликой.

На одной иллюстрации мы стояли с Яной над мёртвым лётчиком времён второй мировой войны, неизвестно каким образом, оказавшимся в таёжных массивах Байкала, а на второй мы уже провожаем взглядами удаляющуюся по озеру лодку, в которой рыбаки спасли последнего выжившего из экспедиции. Того самого паренька, за которым мы следили, спрятавшись у дерева. На одной из картинок он был изображен художником в тех же изорванных лохмотьях, когда вышел к озеру из сплошной стены леса. На другой мы с Яной преследуем какой-то бестелесный фантом, о котором, видимо, идёт речь в данной книге, но неведомый мне, поскольку я так и не успел с ней ознакомиться.

Здесь тоже становилось очевидным, что художник изобразил нас такими, какими мы присутствовали мельком в этих сюжетах. Оставался вопрос: это единичные экземпляры, где мы с дочерью нарисованы, или в остальных книгах выпущенного тиража дело обстоит таким же образом? Иными словами, наши рисунки присутствуют только в этих двух книгах, которые мы листали, и на страницы которых нас увлекло моим генетическим даром? Или наше проникновение внутрь сюжета затронуло ВСЕ издания книг этого автора?

Когда Яна попыталась что-то понять, сопоставить и проанализировать нелепость ситуации, я только устало махнул рукой, притворившись, что уже засыпаю после дороги. Что я мог объяснить своему ребёнку, если сам ни черта не знал, каким образом мы оказались на картинках книги?

- Они ведь похожи на нас как две капли воды, папа!

- Да? – мне приходилось казаться безразличным, хотя отвисшая челюсть по-прежнему ждала пролетающей мухи. – Не бери в голову, ангел мой. Это нам так кажется.

- А твоя футболка? Мои хвостики, перевязанные ленточками? Даже цвет совпадает!

- Ну, мало ли бывает хвостиков у таких очаровательных девушек… - попытался отшутиться я. – А что касается футболки…

И замолк. Сказать мне было нечего. Эту футболку мне подарила Лена, когда мы были в отпуске, проезжая страны Прибалтики. В Риге мы ходили по местным бутикам, и она присмотрела довольно уникальный вариант национального фольклора. На футболке был изображён собор, где некогда снимали эпизоды фильма «Семнадцать мгновений весны», когда пастор Шлаг играл на органе. Этот собор и был изображен на футболке. Таких редкостных экземпляров в городе больше не было. Это был едва ли не эксклюзивный вариант, и при желании можно было взять лупу, навести её на картинку и отчётливо увидеть верхушки шпилей собора. Даже невооружённым глазом просматривались его очертания, хоть художник и нарисовал их едва видными мазками красок. Но это, несомненно, был он. Яна переводила взгляд с картинки на меня, сравнивая футболку, в которой я сейчас сидел, смотрела мне в глаза, и ничего не понимала. А внушить блокировку памяти я ей уже не мог. Мой генетический дар иссяк безвозвратно, сколько я не пытался подвергнуть её гипнозу. После гаражей я мысленно вызывал несколько раз своего зеркального двойника, но всё было напрасно. Прочесть мысли дочери я тоже не