— А если…, — господыня оборачивается ко мне, — шаманка пришла не за ключом от двери во все миры? Что если она пришла за птицами? Усилить охрану!

Память тотчас подкидывает образы шаманов моего родного мира — их головные уборы из птичьих перьев. Индейцы, кажется, ради венца из перьев истребляли как раз таки попугаев. Я невольно заражаюсь беспокойством господыни.

Она переглядывается со своей помощницей.

Я же провожаю взглядом “своего” жёлто-сине-зелёного попугая.

Вдруг господыня права, и шаманка пришла на охоту?

— Если она пришла за птицами, то зачем она напомнила мне о себе? Она могла притвориться, что сопровождает сестёр.

— Чтобы спровоцировать вас и меня, леди. Чтобы я привела вас сюда, и она пришла следом.

Проклятье.

Откуда шаманка может знать про иномирных птиц — отдельный вопрос. Может, духи рассказали. Может, в графской библиотеке вычитала. Да мало ли какие сведения о первых графах Отонских можно найти в старых хрониках? Может, ей её учитель рассказал, а тому — его учитель? Я не сомневаюсь, что появление зеркальных переходов в своё время стало величайшей сенсацией, и то, что графская династия не сохранила сведений о себе и о прошлом совершенно не означает, что сведений нет в императорских и частных архивах.

Впору заподозрить, что пожары, уничтожившие документы, не были случайными? Но сейчас речь не о них.

— Я иномирянка, — решившись, выдыхаю я.

— Что?

— Если коротко… Накануне свадьбы я очнулась на полу, не помня ничего ни о своём прошлом, ни о своём имени или происхождении. Время от времени у меня в голове всплывают обрывки воспоминаний о другом мире, не том, где родился и живёт Гарет. Не исключено, что к моему перерождению причастна шаманка-странница.

— Лучше бы я обошлась без слёз солнца, — зло выдыхает господыня.

Я только плечами пожимаю.

Рассказать было правильно…

Да, я сделала ставку на господыню. Демоница вызывает у меня больше доверия, нежели шаманка. Ведья, глядя на меня с откровенной злостью, она всё же не спешит выкинуть меня вместе с сёстрами и всеми нашими проблемами обратно в ледяное графство. Она думает, даже притоптывает в такт своим мыслям.

И вдруг срывается, устремляется в том же направлении, в котором мы шли до “птичьей остановки”.

Хочется спросить, куда мы торопимся, но я сдерживаюсь. Незачем раздражать её лишний раз. Узнаю я чуть раньше или по приходу — какая разница?

Попугаи остаются позади, и мы попадаем в очередной каменный коридор. За поворотом плиты сменяются тканью. У прохода двое караульных при виде господыни немедленно склоняются в поклонах и раздвигают полог, за которым оказывается светлое помещение, обтянутое нежно-розовой и искристо-белыми тканями.

— Господыня пришла, — раздаётся звонкий юношеский голос, за полупрозрачным пологом мелькает силуэт.

Господыня не успевает сделать и пары шагов, как навстречу выходит давешняя целительница. Женщина склоняется в поклоне.

— Как себя чувствуют сёстры? — господыня взмахом руки прерывает официальное приветстве.

— Сопровождающей юной леди я дала успокоительное. Леди слишком волновалась. Её состояние не вызывает ни малейших опасений, однако девушке рекомендовано долгое оздоровление. Со второй леди сложнее. Господыня Оти, вы желаете взглянуть?

— Разумеется.

Целительница лично отодвигает одну из тяжёлых занавесей. Пока не потрагаешь — не угадаешь, ткань служит обивкой или ширмой. Целительница ловко открывает складку, и мы попадаем в карман.

Здесь обе близняшки. Спящих я их различить не могу, слишком они похожи. Та, которая спит, вероятно, Мими. Ни кроватей, ни кушеток нет, девушки устроены на толстых перинах в подушках.

Гэбби приподнимается на локте. Она по-прежнему бледна, но уже не дрожит, приступ закончился и на взгляд ей вроде бы лучше.

— Лежите, леди, — господыня останавливает её порыв подняться и поприветствовать должным образом.

— Благодарю, леди, — слабо отзывается Гэби.

— Поблагодарите позже, когда будете здоровы. Амела, что вы готовы нам сказать?

Покосившись на господыню, я решительно нарушаю правила этикета и сажусь на перину к Гэбби, беру девочку за руку и ободряюще сжимаю. Гэбби отвечает слабой улыбкой, и мы вместе смотрим на целительницу.

— Простите, господыня, леди, юная леди. Мне требуется больше времени. Помимо очевидного синдрома близнеца, я вижу магическое истощение, и пока что мне не ясна его природа

— Магическое? — удивляется Гэбби. — Но я родилась без дара. Как и Мими.

— Интересно… Ваша сестра одарённая как и вы.

— Правда? — за Мими Гэби радуется больше, чем за себя.

Внутренний свет, вспыхнувший в её глазах, преображает девушку.

— Возможно, юным леди поможет ритуал силы рода? — перебивает господыня.

— Ритуал силы рода для потомков изгнанницы?!

Господыня не утруждает себя ответом, зато она даёт чёткое и внятное распоряжение заботиться о девушках наилучшим образом и выходит. Я, подмигнув Гэбби, встаю. То, что девочка провожает меня улыбкой, хороший знак. Гораздо больше меня радует то, что у целительницы есть идеи, как помочь сёстрам.

Я догоняю господыню у выхода.

Она оглядывается:

— Есть ещё сёстры, верно?

— Старшая сестра Бетти.

— Хм…

Что значит “хм”? Я уже поняла, что у господыни почти оформился некий план. Надеюсь, он меня не разочарует.

В коридоре нас ждут.

Облачённые в синий чешуйчатый доспех и клювоголовые шлемы, воины привели Гарета. Надо ли говорить, что ему не позволили идти свободно и снова опутали магическими узами? При нашем с господыней появлении Гарет встрепенулся, и на его лице отразилось явное облегчение.

— Девочки в порядке, — заверила я, опережая господыню.

Гарет почтительно склоняется.

Демоница — кажется, я начинаю привыкать к её манере — игнорирует с недовольным видом.

Только вот как бы ей ни хотелось избежать беседы с потомком изгнанника, есть вопрос, ответить на который может только Гарет.

— Кухарка. Как давно она служит в доме?

Ответить Гарет не успевает.

— Господыня! — раздаётся крик. — Птицы бушуют!

Глава 28

— Оставайтесь здесь! — приказывает господыня она не обращаясь ни к кому конкретно, но понятно, что она о нас с Гаретом.

И хотя мне любопытно пойти за господыней, я понимаю, что разбираться со священными попугаями её привилегия. А у меня, как у супруги потомка изгнанницы, нет прав совать нос в дела главной ветви.

Что, впрочем, не мешает мне кое-что понять.

Если бойцы никак не выдают своего отношения к происходящему — за бронёй и шлемами выражений лиц не разобрать — то целительница не может скрыть охватившее её беспокойство.

Впрочем она