с трудом дышит. Её придерживает за плечи и обнимает вторая близняшка. Бетти возвышается над ними статуей, и если бы не выражение полнейшей беспомощности, можно было бы предположить, что она абсолютно равнодушна.

— Ой, лишенько, — шепчет тётушка Хлоя.

Я присаживаюсь на корточки.

На падение не похоже…

То есть да, Гэбби — я уверена, что это она — упала. Но она, слава всем богам, не скатилась с вершины до подножия. Я не вижу ни крови, ни ссадин. Она не держится за ногу. Выглядит так, будто девочке стало плохо, и она либо села, либо завалилась, но без травм.

— Где Гарет? — нервно спрашивает Бетти.

— Ушёл в храм, — не тот случай, чтобы скрывать, хотя подсказывать, где будет тайник с моим имуществом ни малейшего желания. — Что происходит?

Бетти не удостаивает меня ответом, она перепрыгивает через ноги Гэбби и, метя плащом по полу, сбегает вниз.

— У юной госпожи снова приступ, — вместо неё поясняет тётушка Хлоя и вдруг опускается на колени.

— И… как долго он обычно длится?

Я не представляю, чем помочь. Раз никто не идёт за лекарствами, то их либо нет, либо… закончились. Всё, что приходит мне на ум — перенести девочку в спальню, если приступ затяжной. Не лежать же ей на ступеньках.

— Кто знает?

— Гэбби так никогда не трясло, — поясняет мне Мими.

А Гэбби, зажмурившись и заставив дрожь на миг прекратиться, тихо, но очень отчётливо спрашивает:

— Он придёт? Я, наверное, скоро умру.

У меня дыхание перехватывает.

От осознания, что Гэбби действительно чувствует скорый конец, мне становится жутко, и всё, что я вижу — безысходность. В глазах самой Гэбби, в глазах Мими, в глазах тётушки Хлои. Она, забыв про иерархию, высовывает морщинистую руку из рукава и кладёт на стопу девочки, поглаживает.

Нет-нет-нет, я отказываюсь это признавать!

Решение очевидно.

Я бросаюсь наверх. В спину мне летит недоумённый оклик Мими, но у меня нет времени объяснять, что к чему. Я, приподняв юбку, несусь по коридору, проскакиваю анфиладу комнат своих покоев и останавливаюсь лишь перед зеркалом в кабинете.

Надеюсь, я не совершаю ошибку.

В боку от быстрого бега покалывает, меня душит одышка, но я не трачу ни секунды на отдых. Алый цветок, половинка печати, проступает на коже, мне кажется, раньше, чем я успеваю его позвать. Я прикладываю ладонь к стеклу, отступаю на шаг.

Переход открывается мучительно медленно.

Едва по ту сторону появляется воин в синем доспехе, я показываю ему кулак, разжимаю указательный и большой пальцы. И позволяю увидеть зажатую в ладони слезу солнца. Одну. Вторая при мне, но незачем выкладывать козыря разом.

— Господыня Имили Оти ещё заинтересована в ценных камешках?

Рядовой воин явно не тот персонаж, с кем следует вести переговоры, но времени нет. Я не могу позволить, чтобы из-за моего промедления Гэбби не дождалась помощи.

Мужчина снимает с головы птицеголовый шлем и приветствует меня неглубоким поклоном:

— Господыня Оти примет вас…

— Сестре моего мужа требуется помощь целителя, незамедлительно.

Воин отрывисто кивает:

— Я приведу…

— Нет. Быстрее и проще доставить девушку к целителю. Вы можете её отнести?

Переход идёт рябью, и я не верю своим глазам — неужели мне отказывают? Но нет, рябь, похоже, сработала как заглушка, чтобы я не слышала отдаваемых приказов. Изображение восстанавливается, и ко мне из зеркала выходят двое: воин, с которым я разговаривала и его подчинённый.

Я взмахом прошу следовать за мной.

И снова бег по коридорам, мужчины не отстают. То, что они не только не отобрали слезу, но и отозвались на просьбу почти мгновенно, меня успокаивает, а своеобразное гостеприимство иномирных родственников точно не повод отказываться от помощи, тем более не бескорыстной.

Мы появляемся на вершине лестницы.

На первый взгляд ничего не изменилось, Гэбби дрожит в объятиях сестры и тихо постанвает

— Дани…?! — меня и мою синюю свиту замечают.

Миэра теряется, тётушка Хлоя смотрит потрясённо и почему-то прижимает ладонь ко рту, как бывает при очень сильных эмоциях.

Мужчины спускаются.

— У юной госпожи…? — начинает демон, но не завершает вопрос и подхватывает Гэбби на руки.

Глава 26

На миг воцаряется тишина, только Гэбби испуганно ойкает, глядя на мужчину широко распахнутыми глазами. Кажется, она даже дыхание задерживает. Понять, что именно делает мужчина, я не успеваю. Он проводит перед её лицом жестом фокусника, и Гэбби вдруг расслабляется. Колотящая её дрожь стихает, а дыхание становится глубоким. Два прерывистых жадных вдоха, и оно выравнивается, а Гэбби опускает веки и устраивает голову у мужчины на плече.

— К-кто вы? — выдыхает Мими.

— Господа доставят Гэбби к целителю, — объясняю я.

На долгие разговоры по-прежнему времени нет.

Не знаю, что именно сделал мужчина, но что-то мне подсказывает, что он лишь притушил острые симптомы.

Он разворачивается и быстрым шагом поднимается обратно на второй этаж. Я с трудом приноравливаюсь к темпу его хотьбы, но мне и в голову не приходит попросить его замедлиться.

Двери в Опочивальню распахнуты, и мужчина уверенно проходит первым. Я краем глаза отмечаю, что и Мими, и тётушка Хлоя следуют за нами, но я настолько поглощена беспокойством за Гэбби, что это проходит мимо моего сознания, и спохватываюсь я слишком поздно — когда переход за нашими спинами закрывается и развернуть их уже некуда.

Меня беспокоит не то, что они последовали за нами, а то, что, вернувшись, Гарет никого не найдёт.

Я надеюсь, ему хватит сообразительности понять, что именно я сделала и куда мы все делись.

Может, развернуть тётушку Хлою? Лучше, конечно, Мими — за неё Гарет будет беспокоиться гораздо больше, но незнакомка, затянутая в костюм из серебристо-белой чешуи, подняв с лица клювоголовую маску, сбивает меня с мысли:

— Госпожа, позвольте представиться без церемоний. Я Амела Кэм-Оти, целительница. Я окажу вашей сестре помощь, — она склоняет голову в знак приветствия.

— Буду вам очень признательна, госпожа Амела Кэм-Оти.

Или правильно “господыня”?!

Никто меня не поправляет, даже личная помощница господыни Имили Оти. Значит, всё правильно. И я, пожалуй, не буду уточнять, что Гэбби мне не сестра, а золовка, если я не путаю, как правильно её назвать.

Целительница поворачивается к Мими и с прежней безупречной вежливостью продолжает:

— Юная леди, расскажете мне, как давно у вашей сестры начались приступы?

— Конечно, госпожа! Вы… вылечите?!

— Я приложу все усилия.

Не знаю,