Она закатила синие глаза и села рядом с мисс Сильвер, которая похлопала молодую женщину по руке и сказала добродушно, но решительно:

– Хватит, дорогая, больше не будем об этом говорить.

К счастью, все взгляды были устремлены на брюки миссис Моттрам. Мисс Донкастер напоминала хорька, который следит за неосторожным крольчонком. Она ядовито произнесла:

– Я вижу, вы сняли траур.

Синие глаза широко распахнулись.

– Я носила его только ради свекрови, и прошло уже столько времени…

– Когда я была молода, – заметила мисс Донкастер, – вдовы обязательно носили траур и креп в течение года, еще год одевались в черное, полгода носили серое, черное и белое и полгода – серое, белое, лиловое и темно-синее.

Ида Моттрам хихикнула.

– А еще, кажется, в те времена носили кринолины и другие странные штуки.

Последовало гробовое молчание. Наконец мисс Донкастер сквозь зубы произнесла, что кринолин носила ее бабушка.

Миссис Моттрам любовно взглянула на свои ярко-алые брюки.

– Ну, когда какая-нибудь мода умирает, тут уж ничего не поделаешь, – объявила она. – Оживлять ее ни к чему, иначе мы бы до сих пор ходили в платьях, крашенных вайдой.

Она с подчеркнутым добродушием обратилась к мисс Сильвер:

– Кажется, я прервала какой-то крайне важный разговор, когда вошла, – у вас был такой серьезный вид. Пожалуйста, продолжайте, иначе я подумаю, что вы говорили обо мне.

– По-вашему, это крайне важная тема? – поинтересовалась мисс Донкастер.

Миссис Моттрам вновь закатила глаза.

– Для меня – да.

Мисс Сильвер сдержанно произнесла:

– Мы говорили о бедном мистере Харше и о том, как прискорбно, что он умер именно тогда, когда его работа увенчалась успехом. Мисс Мэри Энн рассказывала такие интересные вещи. Оказывается, она случайно сняла телефонную трубку и услышала, как мистер Харш поделился новостью с кем-то из военного министерства…

– Он говорил с сэром Джорджем Рэндалом, – уточнила мисс Мэри Энн. – «Полный успех» – вот как выразился мистер Харш, имея в виду свой последний эксперимент.

– Да-да, вы уже рассказывали. – Ида Моттрам явно не слишком заинтересовалась. – Помните, мистер Ивертон принес вам яиц – просто чудо, как у него несутся куры, – и мы с ним зашли вместе. Вы тогда и рассказали.

Ее тон намекал, что она не намерена слушать еще раз.

– И, конечно, никто не думал, что бедняжка вот так нас покинет. Но что толку все время говорить о плохом? В тот вечер я сказала мистеру Ивертону: «Какая жуткая история», – и он со мной согласился. Но ведь мистера Харша разговорами не вернешь.

– Иными словами, вы предлагаете идти по жизни, не обращая внимания на неприятные вещи, – заметила мисс Донкастер. – Лично я воспитана в том духе, что беды нужно принимать смело и не прятать голову в песок. Вы, кажется, часто видитесь с мистером Ивертоном.

– Он страшно добрый, – ответила Ида Моттрам. – Он построил мне курятник из каких-то старых ящиков и прочего барахла, кроме того, отлично разбирается в технике, так как сразу понял, что моему радио нужна новая лампа, и купил ее, когда ездил в понедельник в Марбери, а вечером пришел и все починил. Он самый добрый человек на свете. Забавно, что Банти его невзлюбила. Страшно неловко…

– Многие дети не желают отчима, – заметила мисс Донкастер с огромной долей яда в голосе.

Ида Моттрам разразилась детским смехом.

– Значит, вот о чем болтают в деревне? Ну надо же. Разумеется, когда в округе есть только один стоящий мужчина, соседи уж постараются извлечь максимум. Не сплетничать же о священнике, в самом деле. Пожалуй, я подумаю, не пустить ли насчет святого отца небольшой слушок, просто чтобы вы ненадолго позабыли о мистере Ивертоне. Например, в церкви в воскресенье мне попадет в глаз соринка, и я попрошу святого отца ее вынуть – старый безотказный трюк. Что скажете?

Мисс Софи улыбнулась.

– По-моему, вы болтаете чушь, милая моя.

Ида захихикала.

– Конечно, есть еще ваш племянник, но это добыча Дженис. Я не охочусь в чужих угодьях…

Она встала и лучезарно улыбнулась.

– На самом деле, я зашла занести малину. У нас ее много, а я знаю, что мисс Мэри Энн любит ягоды. Я оставила малину внизу, у Агнесс. Ангел мой… – Она быстро подошла к мисс Сильвер. – Когда же мы увидимся?

– Я зайду на обратном пути, – пообещала та.

Проведя полчаса в гостях у миссис Моттрам, мисс Сильвер отправилась домой. Она восхитилась Банти, малиной, курятником, построенным мистером Ивертоном, и фотографиями молодых людей в форме ВВС, которые нежно переписывались с миссис Моттрам и всячески развлекали ее, когда приезжали в увольнение и та могла выбраться в город. Банти, как оказалось, мать оставляла под присмотром мисс Фелл («Мисс Софи просто ангел, и вся прислуга тоже»).

Некий безобразный молодой человек с ухмылкой, по словам мисс Моттрам, проявлял особое старание.

Оставшись наедине с мисс Сильвер, Ида перестала хихикать и запросто сказала:

– Надеюсь, мы поженимся. Он страшно мне нравится, и Банти тоже. Я не очень-то хорошо умею жить одна – а он был лучшим другом Робина.

Мисс Сильвер проявила сочувствие и здравый смысл:

– Я рада, что вы не задумываетесь о браке с человеком намного старше вас: я говорю о мистере Ивертоне, – но будьте осторожны и не пробуждайте ложных надежд. Вы очень привлекательная молодая женщина.

Вновь послышался смешок.

– Он просто такой добрый и хозяйственный.

– Возможно, – продолжила мисс Сильвер, – было бы благоразумней не приглашать мистера Ивертона сюда по вечерам. Это скорее всего вызовет толки.

– Даже если жить запершись в подвале, в Борне все равно будут болтать, – возразила миссис Моттрам.

Мисс Сильвер снисходительно улыбнулась.

– Кто мешал мистеру Ивертону починить вам радио днем, дорогая моя? Кстати, когда он приходил – вечером в понедельник или во вторник?

– Во вторник. В понедельник он купил лампу, но вернулся домой поздно и я вполне обошлась, ничего страшного.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Во вторник вечером… ну надо же. Он был здесь, когда погиб мистер Харш? Кто-нибудь из вас что-то слышал?

– Да… по крайней мере, мистер Ивертон слышал. Он решил, что это Джайлс выстрелил в лисицу, – они таскают кур.

– В котором часу?

– Наверное, без четверти десять, потому что так сказала мисс Софи на дознании. Знаете, я ведь была присяжной – такая жуть. Да-да, а мистер Ивертон как раз посмотрел на часы, и было без четверти десять. Он сказал, что ждет междугороднего звонка и ему пора домой.