– Алиска умерла – это частности? Маруська ведет себя как безмозглое животное, – это, по-твоему, частности?! – орал он. – Подумать только! И все это ради денег…

– Ради денег? – изумленно переспросила Ирина и мелодично рассмеялась. – Ты ошибаешься, милый. Деньги тут ни при чем.

– Что же тогда «при чем»? Да что ты за человек такой? Что вы за люди? – еще громче и отчаяннее прокричал он.

– А мы не люди, – невозмутимо вымолвила Ирина.

– Что? – почти беззвучно прошептал Алексей. Он больше не кричал, уставившись выпученными глазами на сидящую перед ним красавицу.

– Ты не ослышался. Мы были людьми, но очень давно.

Алексей не знал, что ответить. И знать ничего не хотел тоже. Закрыть глаза, заткнуть уши, не думать. Однако выбора у него не было. Ирина намеревалась что-то произнести, но внезапно замерла, устремив взор на нечто за спиной у Алексея. Возле губ появилась брезгливая складка. Еще не обернувшись, он понял, куда она смотрит. В воздухе поплыл запах человеческих экскрементов и еще чего-то гадкого.

– А вот и гостеприимная хозяйка, – издевательски произнесла Ирина. – Милый, похоже, ты своими криками потревожил отдых своей супруги.

Алексей неохотно оглянулся. В проеме застыла безобразная фигура, источавшая омерзительное зловоние. Существо, которое совсем недавно было Марусей, ссутулившись, тупо крутило головой, безуспешно пытаясь сфокусировать на чем-то взгляд мутных глаз. Не обращая внимания на Шустовскую, всеми силами стараясь побороть тошноту и отвращение, Алексей подошел к жене и взял за руку.

– Пойдем, Маруся, – тихо произнес он, – тебе нужно умыться, сходить в туалет. Я тебя отведу.

Она неожиданно послушалась. «По крайней мере, на этот раз не придется мыть за ней пол», – думал Алексей через полчаса, застегивая пуговицы на Марусиной блузке. Ему удалось вымыть ее, переодеть в чистую одежду и даже причесать. Маруся вела себя тихо и покорно. Двигалась, как заводная кукла, и не произносила ни звука. Взгляд был пустым, глаза потускнели и погасли.

Ирина все это время сидела в гостиной. Ничего, пусть подождет. Занятый заботами о жене, Алексей умудрился почти забыть о ее присутствии. Ему нужно было привести Марусю в порядок. Может, все они в этом проклятом поселении и не люди, но он-то пока, слава богу, еще человек. И вести себя будет соответственно. Он собирался дать Ирине понять, что никогда не бросит Марусю, какой бы она ни стала. Может, тогда они отступятся от них и дадут уехать из Каменного Клыка?

Покончив с туалетом, Алексей отвел жену на кухню: скорее всего, она снова голодна. Он усадил Марусю за стол, повязал на шею полотенце, наподобие салфетки. Сделал ей бутерброды, поставил на стол тарелку с фруктами. Смотреть, как жадно и неопрятно она ест, было неприятно, но он не уходил. Отчасти чтобы не дать ей снова перепачкаться, отчасти потому, что не хотел возвращаться в гостиную, к Ирине. Маруся не замечала, что он рядом. Отрешенно, как автомат, выполняла простейшие указания, поворачивалась в разные стороны, двигала руками, отправляла в рот куски пищи.

– Маруся, где ты? – с болью прошептал он.

– Ее нет, Алексей, – жестко произнесла Ирина, заходя на кухню. Чарующие интонации исчезли из ее голоса, в лице проступило что-то новое, безжалостное. Кожа натянулась, черты лица стали угловатыми, губы поджались и побелели.

– Она не вернется, – продолжила Шустовская после короткой паузы, – и чем скорее ты поймешь это и примешь, тем проще будет тебе и легче ей. Нужно двигаться дальше.

Поздно вечером Алексей снова сидел на лавочке во дворе: за короткое время это вошло в привычку. Уличное освещение не включал: не хотел, чтобы его самого было видно с темной улицы. Мало ли, кому придет в голову понаблюдать за ним. Хотя, разумеется, понимал тщетность своих попыток скрыться: прятаться от них бесполезно.

Он зажег свет в прихожей и приоткрыл входную дверь, чтобы можно было услышать, если Маруся вдруг встанет. Умытая на ночь, накормленная ужином, она находилась в спальне. Алексей надеялся, жена проспит до утра, не станет беспокоить. Ему требовалось обдумать все спокойно, хладнокровно, без эмоций.

Он надел теплый свитер с высоким горлом, вельветовые джинсы и ветровку. Рассчитывал провести во дворе ночь: идти в дом не хотелось – обстановка слишком действовала на нервы. Пару часов назад Алексей съездил в магазин, купил блок сигарет, три банки пива, набрал каких-то сухариков, чипсов, плитку горького шоколада. Нужно было чем-то наполнить пустой желудок, а готовить нормальную еду не хотелось. То, что было в холодильнике, он скармливал Марусе. Запасы таяли: аппетит у нее теперь нешуточный. «Зверский», – прозвучал в голове насмешливый голос Ирины. Она сказала Алексею, что Маруся теперь безмозглое животное: только инстинкты и физиологические потребности. Разум отключен. Навсегда.

Алексей содрогнулся и залил подступающий ужас большим глотком пива. Сунул в рот горсть орешков. В прежней, нормальной, жизни он не слишком любил пиво. Предпочитал крепкий алкоголь – виски, коньяк. Да и вообще пил мало, не находил в этом особого удовольствия. Сегодня же нужно было немного расслабиться, привести нервы в порядок. Однако он испугался, что если купит бутылку коньяка, то попросту не сможет остановиться и напьется в одиночку до бесчувствия. Искушение забыться было слишком велико. К тому же оно смешивалось с нарастающей паникой и страхом.

«До тошноты страшно за свою, в сущности, прожитую жизнь, но еще больше боюсь за жену. Случись что со мной, точно не спасется», – всплыли в голове строки.

Андрей и Зоя не спаслись. Теперь Алексей почти на сто процентов был уверен, что им с Марусей это тоже не удастся.

Ирина Шустовская дала ему время до утра, чтобы все решить. Это, разумеется, было притворством, и она сама это прекрасно понимала. Все давно уже решено за него. Что могут изменить несколько коротких часов, оставшихся до рассвета? Это время ему подарили лишь для одной цели: чтобы Алексей смирился с мыслью, что прежняя жизнь кончена. Принял это. А решено все было в тот самый момент, когда он летом свернул на дорогу, ведущую в Каменный Клык, и остановился возле этого проклятого дома. Теперь отсюда не выбраться. И дело не только в том, что дороги из Каменного Клыка заблокированы, что его тут же остановят и заставят вернуться. Дело в Марусе. Выезд с территории поселения убьет ее через несколько часов.

– Отпусти нас, – тоскливо и без всякой надежды попросил он Ирину во время разговора, – отпусти, пожалуйста. Я не хочу… Клянусь всем, чем хочешь, что забуду это место, никому ничего не скажу и…

– Ты можешь уехать в любой момент. – Она не дала ему договорить, откинулась на спинку стула и поджала губы. Они сидели на кухне, друг напротив друга, по разные стороны стола, как будто играли партию в шахматы. Только какая же это игра, если заранее ясно, кто победит? Это бойня. – Я ведь тебе уже объяснила, что члены нашей общины не могут покидать пределов Каменного Клыка – для нас это погибель. Ты пока не посвящен, поэтому можешь уезжать и приезжать, когда тебе заблагорассудится.