— Мисс Мирослава, — начала она, после того, как я помогла Тиму, все еще припадающему на одну ногу, подняться. — Когда мне сообщили, что в мою школу должна прибыть на обучение шельма, я мягко говоря, не обрадовалась. Потому что опыт, которого у меня больше, чем вы можете представить, подсказывал, что ваше обучение будет сопровождаться сложностями на всех этапах. Но я не думала, что едва успев приступить к обучению вы тут же начнете демонстрировать столь… редкие навыки. Вы понимаете, что это значит?

— Не очень, — честно призналась я.

— В школе, — с нажимом начала директриса, — никто не знает, кто вы такая, кроме нескольких преподавателей и, как я вижу, некоторых студентов с боевого факультета. И так и должно оставаться. Не болтайте. Потому что, откровенно говоря, у меня нет ресурсов для обеспечения вашей безопасности. А именно собственная безопасность должна сейчас быть для вас в приоритете. То, что вы умеете на данный момент — практически ничто по сравнению с тем, что вы должны уметь, чтобы не стать легкой добычей. Вы — мишень, практически подарок судьбы для каждого, чьи помыслы черны. Главное, помните, когда вам предложат сделку, а вам её предложат, я теперь уже в этом не сомневаюсь, соглашайтесь чуть более вдумчиво, чем вы обычно привыкли. Помните, зло рядится в белые одежды.

Договорив, она развернулась, взметнув подолом, чтобы покинуть нас, но я остановила её вопросом:

— А что мне делать с Ти… то есть, с моим другом?

Директриса оглянулась на парня, который аж дыхание затаил, обескураженный масштабом личности руководительницы школы, и безразлично ответила:

— Пусть переночует в вашей комнате, а завтра вы отправите его домой. Только, мисс Мирослава, сделайте это так, чтобы никто не узнал. И больше не открывайте проходы в мою Академию без моего разрешения.

Я закивала болванчиком, но, когда леди сделала следующий шаг, вновь выпалила:

— Но как я проведу его в общежитие, где живут исключительно девочки? И как потом выведу из школы? Ведь все поймут, кто он такой, едва увидев!

Директриса чуть вздохнула, и в этом вздохе мне почудилось снисхождение, а после улыбнулась так нежно, что немедленно захотелось спрятать Тима и спрятаться самой, потому что нежность эта была близка к нежности людоеда, любовно присматривающегося к поданному на обед блюду.

— Мисс Мирослава, разве вы не видите? — напевно поинтересовалась леди Элеонор.

Я натянуто улыбнулась, подавив желание нервно почесаться.

— Вас? — вырвался глупый вопрос. Наверное, в её глазах я была чем — то вроде говорящей каракатицы. — Вас вижу.

— Повернитесь к вашему другу, которого вы так неосторожно привели туда, где с ним может расправиться даже кухарка, мисс Мирослава, — все с той же наводящей жуть нежностью, попросила, а вернее, приказала леди.

Я дергано развернулась к Тиму, который, судя по выражению глаз, то ли пытался не грохнуться в обморок, то ли продумывал стратегию побега.

— Что вы видите?

— Эм… ничего, — промямлила я.

— Смотрите внимательнее, мисс Мирослава! — потребовала директриса, тоном, который должен был бы превратить меня в ледяную статую, проморозив до самых почек, но почему — то не превратил. Может быть я развила устойчивость, а может быть леди начала терять навык.

Но последовать наставлениям я все же попробовала и напрягла зрение, всматриваясь в лицо друга, одновременно пытаясь как бы абстрагироваться от всего того, что я о нем знала и взглянуть на друга по — новому. Сперва ничего не разглядела, кроме плавающих серых дрожащих мошек, а потом я увидела это.

Оно напоминало сверкающую пыль, застывшую в воздухе и в точности повторяющую контуры тела Тима, словно кто — то наколдовал вуаль, переливающуюся в свете подвешенных у потолка луноподобных ламп, и накинул её на моего друга.

— Смотрю, вы, наконец, сумели сосредоточиться, — вроде даже похвалила меня директриса. — Рада этому. Значит, вы не совсем уж безнадежны. Это Покров Невидимости, мисс Мирослава. Он защитит этого человека от чужих глаз. Сквозь магию могут видеть только двое — вы и я. Рану на ноге, кстати, я тоже залечила, но боль еще на некоторое время сохранится. Такова уж магия деретников.

Договорив, она величественно кивнула и, не простившись, удалилась.

— Это дамочка кто, королева? — просипел Тим, который до этого сидел без движения и тут же шумно выдохнул, стоило леди Элеонор скрыться за углом.

— Если только по совместительству, — проворчала я, поднимаясь и помогая подняться другу, чья нога хоть и радовала взгляд восстановленной целостностью разорванных тканей, но он, очевидно не доверяя магическому излечению, все равно боялся на неё наступать. — Она — директор этой Академии.

— Мы в Академии? — выпучил друг глаза. — Настоящей Академии магии? Как в кино?

— Ну, смотря какое именно кино ты имеешь в виду, — пробормотала в ответ я, не разделяя восторгов Тима, и повела его в сторону лестницы, стараясь при этом выглядеть максимально естественно, а не так, словно я сбрендила и начала общаться с воображаемым собеседником, которого никто, кроме меня не видит.

— А здесь… неплохо! — завертелся Тим, воодушевленно разглядывая все вокруг.

Я помолчала, позволяя парочке девушек в зеленой форме пройти мимо, проигнорировав сдавленные смешки, полетевшие мне в спину, а после, приглушая голос, потребовала:

— Ты мог бы идти чуть более спокойно, — поправив его руку, закинутую мне на шею, добавила: — Мне и так тяжело тащить тебя на себе! Хотя ты уже в состоянии идти самостоятельно!

— Ты не тащишь! — отмахнулся Тим, провожая взглядом выплывшую из — за наших спин девушку в фиолетовом полупрозрачном платье. Палантин на её плечах эффективно развевался на ходу, и вся незнакомка была такой воздушной, легкой, таинственной и недоступной. — Я сам иду! Хотя нога еще болит!

— Ты не идешь, — рявкнула я, неожиданно испытав прилив горячей злости. — Ты ковыляешь! А без меня тебе вообще бы пришлось скакать на одной ноге до самого дома!

— Без тебя мне не пришлось бы этот самый дом покидать, — напомнил друг, чем заставил меня проглотить собственные претензии и еще раз осознать величину проблемы.

— Извини, — тихо проговорила я, когда мы подходили к лестнице.

— Ты не виновата, — беззлобно вздохнул друг. — К тому же, нет смысла сожалеть о том, что уже случилось. Прошлое все равно не изменить.

Я помогла ему встать на ступеньку, прикоснулась к сове на балясине и отчетливо проговорила:

— Четвертый этаж, факультет Колдовства и оккультных наук, пожалуйста.

— Ух, ты! — завопил друг, едва лестница устремилась вверх. — Вот это настоящее волшебство!

И всю дорогу до комнаты он удивлялся каждой мелочи, которую видел. Его восхищало буквально всё — кристально чистые, словно их старательно натирали каждый день, зеркала в вестибюле, тяжелая и словно давящая на мозг люстра, в свете которой Тиму показалось, будто его собственная тень ожила и задвигалась отдельно от него. И даже картины, которые лично мне казались обыденными, но его восхитили настолько, что возле одной друг даже остановился, разглядывая полотно с приоткрывшимся ртом.