лице, но на этот раз его зубы внезапно становятся острыми, как тогда, когда он ел сердце оленихи. Мое следующее? Я ощущаю, как оно быстро бьется в груди, и вопреки всему надеюсь, что оно сможет остаться там, спрятанное под ребрами. Он крепче сжимает мою руку, и его теплая кожа становится обжигающе горячей. Я чувствую, как моя плоть шипит от его прикосновения, от боли сводит зубы, а в животе бурлит ужас.

– Не думаю, что ты понимаешь, Мика. – Его голос спокойный и ровный, что только делает ситуацию еще более устрашающей. – У тебя нет выбора. Так или иначе ты отправишься в ад.

Я усмехаюсь, но у меня дрожит голос:

– У меня всегда есть выбор!

Я пытаюсь отдернуть руку, но его хватка словно стальная. Я чувствую прилив адреналина, который, кажется, приходит, когда мои силы начинают действовать, и выкручиваю свою руку, сгибая при этом его спину.

Я застаю его врасплох и на долю секунды вижу его настоящее лицо под маской красавца. Он все еще человек, хотя и менее похож на него, поверхность его кожи бледная, но покрытая чешуей, глаза словно черные впадины и, да, рога на голове.

– Ого. Я думала, у тебя рога больше. Не переживай, может, однажды они вырастут.

Я чувствую, как он восстанавливает контроль над моей рукой, выкручивая ее назад, несмотря на мою возросшую силу. Боль пронзает предплечье, отдает в плечо, и я в ужасе от того, что он собирается вырвать мою руку из сустава. Слезы текут по щекам, но я сохраняю спокойное выражение лица, не желая показывать, какую сильную боль он причиняет.

– Я разрушу этот город и всех его причудливых никчемных жителей, включая твоих друзей, твою абуэлу, всех, кого ты любишь. – Он замолкает, позволяя ужасу происходящего проникнуть в мое сознание. – Если ты не расскажешь мне, где твоя бабушка хранит вещи твоей матери.

– Понятия не имею, но даже если бы знала, то не сказала бы.

Он притягивает мою руку ближе, и, когда смотрит на меня, его зрачки вспыхивают пламенем, и я чувствую, как будто внутренние органы плавятся.

– Где она хранит вещи твоей матери?

Я больше не могу контролировать то, что говорю. Как будто Сэм копается в моем мозгу и заставляет рассказать ему всю правду.

– У нее не так много вещей. Библия… – Я пытаюсь замолчать, но слова вылетают изо рта против моей воли. – Фотография… вот и все.

Каким-то образом мне удается не рассказать про ключ. Может, потому что, насколько я знаю, он принадлежит абуэле. Она никогда не говорила, что он принадлежал маме, только, что она попросила сохранить его для меня.

Пламя потухает.

– У тебя и правда нет этого.

– Нет чего? Отпусти меня!

Я заглядываю ему в глаза и снова пытаюсь вырваться, желая, чтобы моя новая сила влилась в руки, но все зря. Он намного сильнее меня.

Что заставило меня думать, что я смогу использовать ее? Рейдж напомнил бы мне, что я никогда не проигрываю в бою, но сказать, что этот бой мне не по силам, было бы преуменьшением тысячелетия. Возможно, самый безопасный вариант – это потешить его эго.

– Сэм, ты можешь в буквальном смысле заполучить любого, кого захочешь. То, что я расстаюсь с тобой – это не конец света, – пытаюсь я вразумить его.

Внезапно он отпускает меня. Я отдергиваю руку и потираю ее. Кожа выглядит нормально, ожогов нет, но клянусь, мне казалось, что он держал ее над открытым пламенем. Я медленно выхожу из-за стола, не сводя с него пристального взгляда.

Воздух внутри закусочной начинает двигаться, горячий и сухой, как ветер в пустыне, мои легкие едва способны сделать вдох. Мысленно я представляю себе путь побега – боковую дверь рядом с туалетом – и медленно отступаю назад.

Я отодвигаюсь, жара такая сильная, что я задаюсь вопросом, не закипает ли вода в глазницах, но когда подхожу к стойке, то обо что-то ударяюсь. Или о кого-то. Я оборачиваюсь и вижу Джоанну. Она злобно смотрит на меня, ее глаза оранжевые, как у Сэма, а руки тянутся ко мне.

Значит, входная дверь.

Я резко оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с манекеном Дарлин, ее накрашенные пустые глаза смотрят на меня, парик наполовину свисает с бледной лысой головы. Выцветший красный шарф, который был небрежно повязан на шее, теперь похож на кровавую рану. Я таращусь на нее, когда ее тонкие пластиковые руки поднимаются и она тянется ко мне пластиковыми пальцами.

Я отшатываюсь, и она покачивается на скрипучих не сгибающихся ногах. Тренировки по тхэквондо не прошли впустую – я хватаю манекен за талию, разворачиваюсь и швыряю его в Джоанну. Когда владелица ресторана, ставшая злым приспешником, падает на пол, я бросаюсь к боковому выходу, боясь обернуться и взглянуть на Сэма.

В этот момент машина для приготовления мороженого, кофемашина и посудомоечная машина взрываются, повсюду разбрызгивается кипящая вода, электрическая дуга искрится и брызжет. Табуреты у стойки начинают вращаться, все быстрее и быстрее, сидушки отвинчиваются и летят в мою сторону. Я подпрыгиваю и извиваюсь, сбивая первые две. Третий удар пришелся по голове, и я чуть не падаю. Кровь стекает по волосам, но прямо сейчас это – наименьшая из моих забот.

Я добегаю до бокового выхода как раз в тот момент, когда стеклянная панель старомодного музыкального автомата разлетается вдребезги. Машина начинает кидать виниловые пластинки мне в голову и шею. Мне нужно выбраться отсюда. Я хватаюсь за дверную ручку, не обращая внимания на то, что горячий металл обжигает руку. Затем я слышу голос Сэма. Он не пытается перекричать громкое шипение и треск, говорит спокойно, но очень громко, словно его голос раздается из динамика на потолке. Или из моей головы.

– На самом деле это конец света, Мика. И это. Полностью. Твоя. Вина!

17

Горе живущим на земле и на море! потому что к вам сошел диавол.

Откровение 12:12 ап. Иоанна Богослова

Выскочив за дверь и вылетев в боковой дворик ресторана, я потрясена, обнаружив, что на улице все еще день, да еще и солнце светит на голубом небе. Люди ходят вокруг, едят мороженое в рожках и болтают, как в обычный день.

Я изо всех сил бегу домой, но всего через квартал замечаю движение перед ювелирным магазином «Стоу Джемс» и, спотыкаясь, останавливаюсь, ныряя за забор. Я выглядываю сквозь щели и вижу, как какое-то существо выскакивает из укрытия, встает на задние лапы, задирает острый