Когда Марфа остановилась, я уже был на грани обморока: земля перед лицом оказалась нереально близко, и я опустил пальцы в траву, не поднимая головы. Жаба меня опустила, квакнув напоследок. Потом еще раз, и еще… Жабья паника? Очень не хотелось шевелиться, но пришлось, я перевернулся на спину, склонив голову набок. Где зеленая «мадам» надрывалась кваканьем. Ладно, хоть не прыгала по мне.

— Ну что ты там надрываешься? Все уже хорошо, — не уверен, конечно, но как мне еще ее успокоить? Обниматься как-то не хотелось, и тем более целовать: это только в сказках жабы превращаются в прекрасных принцесс, а в жизни — тебя просто проглотят и не подавятся. Ну ее, в болото.

Вытерев с лица комья земли, поднялся, держась за голову и ожидая, когда она перестанет плыть. Вновь затошнило, но сдержался. Перекинув сумку через плечо, огляделся по сторонам. Не знаю куда она нас доставила, и сколько мы «отпрыгали»: ни деревни, ни знакомых мест я не видел, а лесостепь она везде лесостепь.

— Ну и куда ты нас доставила?

— Кваа…

— Можешь не продолжать. Иди зажуй стресс чем-нибудь, — странно, но жаба меня послушалась и квакать перестала. Даже шевелиться. Обиделась? Ну и ладно, тут проблемы пострашнее. А может она как собака или кошка, дорогу домой найдет?

— Марфа, ты дорогу назад отыскать сможешь? Ну там, по запаху, по инстинктам, по дому… Ясно, не начинай. Надо попросить Ульяха тебя выдрессировать, хоть какая-то потом польза будет. Только попробуй раскрыть пасть, и будешь сидеть здесь одна! Голодная, одинокая, и зеленая!

Чем больше событий происходит, тем все чаще открываю в себе новые таланты: раньше я жаб боялся, теперь — они меня. Нонсенс. Но это все лирическое отступление, так как надо что-то решать. Вечер, конечно, наступит не скоро, но все же наступит, и тогда нам будет несладко. Давайте рассуждать логически, выбора все равно другого нет: траектория у нас была относительно прямая, в лес мы не упрыгали, но и главной дороги к Тополькам в поле зрения не было. Значит, можно просто идти назад и, рано или поздно, выйдем на знакомые тропинки, в частности — на эту самую дорогу. Идти придется пешком, ибо повторить снова «подвиг» я не готов, да, и когда висишь не пойми как, трудно нормально мыслить. А мне это еще понадобится. Главное, чтоб одна мадама не оголодала.

— Так, Марфа, отомри, мы идем домой.

Вы бы видели, как она на меня посмотрела…!

Первый час продвигались медленно, настороженно. Второй — более уверенно, настойчиво. По истечении третьего — с тихой ненавистью к окружающему миру. Когда же время давно перевалило за полдень, желудок начал предательски выдавать голодную треть. Хотелось есть и пить. Но не было ни первого, ни второго. То ли жаба далеко нас унесла, то ли я неправильно рассчитал, и мы сейчас бредем вообще не в ту сторону. Но, по сравнению с зеленой, мне было ещё ничего, а вот та под солнцем начала сморщиваться, движения замедлились, слизь фактически испарилась. Влаги не хватает. Все-таки болотные жабы на то и болотные, что кроме болотной местности они больше ни к чему не приспособлены.

— Не волнуйся, мы скоро придем.

Я на это очень надеялся. Надежда, как говорится, умирает последней.

Через какое-то время все же организовал привал под тенью деревьев. Ноги болели и пульсировали. Воздух, как назло, все больше раскалялся, словно сейчас самый пик лета; спина взмокла, и рубашка неприятно липла к телу. Как, собственно, и волосы к лицу. Марфа тоже не отличалась красотой и сейчас распласталась на земле высунув длинный язык. На уровне рефлекса погладил ее по голове, не задумываясь о том, что, собственно, делаю. Кажется, мы оба опешили от такого, но руку мне не оттяпали, а жаба и вовсе, жалобно квакнула.

— Совсем раскисла, гроза болот, — почесал подбородок — и вовсе не противно. Возможно, из-за того, что кожа сухой стала, и пальцы не обволакивает противная слизь.

Закончив с нежностями, снял куртку, ощущая мокрой спиной теплое дуновение ветерка. И тут до меня начало медленно доходить. Точнее не так, палец нащупал некромантское кольцо в потайном кармане, и после этого мозг вошел в стадию активной деятельности.

Кольцо. Химера!

Не факт, конечно, что связь может работать на таком расстоянии, но сейчас и проверим. Сжал украшение в руках, зачем-то зажмурился при этом, и мысленно воззвал к Монстрику, давая ему цель найти меня. Надеюсь, он сможет выбраться из дома и из деревни и отыскать нас.

— Все, Марфа, ждем помощь, — я посмотрел на закрывшую глаза жабу. Может и не помрет, меня Клара тогда убьет за потрясение ребенка в лице Ульяха. У обычных детей щенки да котята, а у этого целая взрослая болотная жаба! Попробуй потом отыщи такую же!

Похоже, я тоже задремал, так как мне снилась еда: большой румяный пирог, который почему-то начал меня вылизывать…

Я еле разлепил глаза, глядя в довольную морду химеры, которая меня, собственно, и вылизывала своим черным змеиным языком. И откуда у нее столько слюней?

— Все, я проснулся, хватит меня слюнявить! Фу! Хорошо хоть не воняет какой-нибудь падалью. Все, Монстрик, все, я тоже рад тебя видеть, хороший… просто хороший, — потрепав химеру по загривку, поднялся и вытер с лица липкую слюну. Жаба сидела рядом, глядя на нас и раздувшись как шар. Побаивается. И правильно делает, химере она не ровня.

Солнце уже не так припекало, но и за горизонт не успело опуститься, значит, нашли нас относительно быстро. Надеюсь, что в деревне ее никто не заметил, и не связал со мной.

— Показывай дорогу домой. Только не спеши, — Химера завиляла хвостом, сворачивая левее, нежели мы шли до этого. Значит, все-таки я неправильно рассчитал маршрут. Подняв вещи с земли, кивнул жабе, — Пошли, Марфа, скоро будешь в родном болоте. И не дуйся ты так, оно не укусит.

Наверное.

Когда солнце начало садиться, показались болотные просторы, и жаба, издав радостное «Квааа!», упрыгала в его сторону на последних жабьих силах. Мне оставалось лишь улыбнуться и помахать ей рукой на прощанье. Теперь не будет больше совершать необдуманных действий и из болота не высунется в ближайшее время.

— Молодец, — я похвалил химеру. Та важно кивнула. Прогрессирует. — А теперь уйди в невидимость, никто не должен тебя увидеть.

Когда прошел ворота, на меня недобро покосился Гриша, но, заметив мой взгляд, решил не высказываться. Правильно, я, конечно, не злой, но дюже уставший и такой же голодный. Пыльный, не аппетитный, может местами грязный — те,